А.Шкроб: "Не в службу..."

Не по ветру мельница мелет, а против!

      Высшее образование в нашей стране это отрасль производства, выпускающая массовую продукцию, условно именуемую инженерами, врачами, учителями... Ясно, что сегодня государство не способно ни планомерно развивать это производство, ни эффективно потреблять его продукцию. Как и все другие отрасли народного хозяйства высшая школа втягивается в кризис. В этой ситуации придется, и не один раз, пересматривать самую концепцию высшего образования, согласуя ее с печальными реалиями и туманными перспективами.
Все мы понимаем, что случись в нашем отечестве нарушиться эстафете поколений образованных людей, ему не сдобровать, однако многие известные мне попытки "спасения" не только мало эффективны, но объективно порочны. Возьмем, например, элитные колледжи для advanced students, эдакие Ноевы ковчеги. Лекции на английском языке, практика за границей... Кто убедит меня, что тут не готовят откровенно товар на экспорт, обескровливая и без того истощенные ресурсы способных преподавателей и студентов?
Сейчас с особенной четкостью выявляются два альтернативных взгляда на задачи высшей школы. Первый из них в пределе таков: образование, как и все, товар, и приобретать (а еще лучше покупать) его или нет - ваша, сугубо личная проблема. Если обществу нужны образованные люди, у них будет фора на рынке труда, а нет - гори оно синим пламенем!
Нельзя не признать, что с подобной точкой зрения, высказываемой с разной степенью откровенности, мы встречаемся в последнее время все чаще. В России, тем более в Советском Союзе, высшее образование все же традиционно рассматривалось как институт, непосредственно удовлетворяющий потребности не столько личности, сколько общества в целом. Хорошо это, или нет, но именно такое представление будит в нас беспокойство за судьбу страны. Так может, не надо суетиться, уповая, что она сама сложится как равнодействующая миллионов потребителей?
Строго говоря, оба подхода не взаимоисключающи, но я подозреваю, что сегодня с теоретиками и практиками индивидуализма лучше не идти вместе в разведку даже ближайшего будущего. Они уже сейчас бегут впереди паровоза и мечтают только об одном - убежать как можно дальше. Но кроме них еще есть люди, чье сознание не может примириться со всеобщим и прогрессирующим параличем. Каждому из них предстоит определить свою линию поведения, тактику выполнения того, что принято называть гражданским и профессиональным долгом. Эти люди большей частью разобщены, и их активность обречена нести оттенок партизанщины вплоть до грядущего, быть может, перелома общественного сознания. Настало время им убедиться, что они не одиноки, не наивны и не бессильны, что они могут и должны взаимодействовать друг с другом.
Возможны ли партизанские действия в высшем образовании, и будет ли от них прок? Разумеется, возможны, ибо в условиях разброда и развала все барьеры рухнули. Однако именно это обстоятельство требует особой осмотрительности и продуманности, боязни необратимых опасных последствий. Будем исходить из того, что личной (именно личной!) целью каждого работника высшей школы является поддержание в стране культурной и научной традиции, и к этой цели нужно стремиться, невзирая на внешние обстоятельства и не смущаясь кажущейся мелкостью отдельных шажков.
* * *      Вот один из таких шажков. Нет худа без добра. "Корочки" надолго утратили свое магическое значение, и на фоне сокращения числа студентов неизбежно возрастет доля тех, для кого образование является естественной потребностью. Такие студенты не только способны вынести большие учебные нагрузки, но тянутся к ним сознательно. Грех не использовать это, тем более, что крах системы распределения молодых специалистов вынуждает к универсализации их подготовки. Обе эти тенденции, по-видимому, сохранятся в ближайшие годы, и это безусловно благоприятствует идее "сохранения огня", так как его носителем может быть только широко образованный человек.
Беда в том, что высшая школа к такому повороту в целом не готова. Отделение от нее фундаментальной науки еще было как-то терпимо в эпоху рабфаков и массового изготовления мастеров и начальников смен, но теперь гибельные последствия этого шага проявятся в полной мере. В институтах сформировалась мощная и самовоспроизводящаяся прослойка профессиональных преподавателей, жизненный опыт которых подчас ограничен родимыми стенами, а научный - игрушечными диссертациями, сошедшими с кафедрального конвейера. Преподавать они, в принципе, готовы и могут, что угодно, но их знания сугубо книжные (точнее - ученические), и, следовательно, вторичные.
Печально, что эта болезнь с особой силой свирепствует на так называемых базовых кафедрах - математики, физики, химии и т.п., то есть касается наук, общение с которыми в наибольшей степени формирует профессиональный и культурный облик специалиста, прививая ему научное мировозрение, а вместе с ним иммунитет против всяческого мракобесия. Никакими "оргмероприятиями" быстро этого не поправить, да никто их и не сможет сейчас провести.
* * *      История дает пример успешного преодоления чем-то сходной ситуации. Все помнят обстоятельства, которые привели к упадку биологической науки и образования в нашей стране. Но не все знают, какую роль в их возрождении сыграла инициатива кучки ученых, нашедших путь друг к другу и к молодежи. Легендарные семинары Тимофеева-Ресовского, Дубненская школа молекулярной биологии были чистой воды партизанщиной, но они немало способствовали воспитанию молодых исследователей, заполнивших насильственно созданную брешь. Особенно важно, что участники этих собраний приобретали знания непосредственно от активно работающих ученых, обогащались культурным и нравственным опытом ярких и талантливых личностей.
Ничто не мешает использовать сегодня эти знания и этот опыт. Ведь не все же способные ученые реализуют свои способности в коммерции или за границей, кто-то еще работает в пустеющих лабораториях, мучаясь сознанием своей все возрастающей ненужности. Они знают толк и в теории, и в эксперименте, они следят за литературой и, главное, в меру отпущенного им таланта они творцы. Лишь немногим научным работникам удается передать свои знания непосредственно студентам, и одна из причин здесь в том, что традиционной, если не единственной формой обучения являются систематические курсы лекций. Между тем, к их чтению большинство ученых органически не пригодны, поскольку избегают учить тому, чем сами не заняты.
Ясно, что простейшее и наиболее доступное решение - система семинаров или кратких и предпочтительно факультативных курсов. Их организация, если здесь вообще уместен этот опасный термин, доступна практическому каждому - от студента до заведующего кафедрой. Трудностей много, но они преодолимы. Самая очевидная - невозможность полноценной оплаты - далеко не самая большая, ибо желание поделиться своими знаниями внутренне присуще ученым. В конце концов, пусть бескорыстие при необходимости станет одним из критериев отбора.
Хуже с другими критериями, снижение которых откроет дорогу радетелям телепатии и прочей псевдонауки. Но и здесь есть приемлемый выход. Во-первых, выбор курсов и лекторов по базовым предметам могут взять на себя выпускающие кафедры, ближе стоящие к живой науке и теснее связанные с ее представителями. Во-вторых...
* * *      Кто умеет, тот работает; кто не умеет, тот учит, а остальные учат, как надо учить. Эта безымянная сентенция отражает чей-то многолетний опыт контактов с учебными программами. Программы эти, как правило, создаются теми же преподавателями, которые ими пользуются, и отражают исключительно тезаурус авторов. Вряд ли, однако, у физиков есть претензии к теорминимуму Ландау. Все они знают, что овладевший этой программой - полноценный специалист, хотя заведомо нет вуза, способного в полной мере преподать ее студентам. Такого типа программы-эталоны могут быть созданы для разных наук крупными по гамбургскому счету учеными и стать доступными и преподавателям, и студентам.
Разумеется, реальные вузовские программы окажутся куда скромнее, но тогда всем участникам учебного процесса будут видны "дыры", которые при желании могут быть заполнены приглашенными лекторами. Ошибки в их выборе легко поправляются очень хорошим контролером - студенческими ногами. Нужно ли говорить, что удачность выбора тем и лекторов, равно как и отказ от этой системы позволят студентам составить здравое представление об уровне alma mater.

Итак, хотя формальные контакты между государственными учебными и научными центрами в силу финансовых трудностей вряд ли упрочатся в ближайшее время, граждански мыслящие ученые и преподаватели могут обрести личные контакты и использовать с благой целью расшатанность еще вчера железобетонной иерархии. Пусть ободрят их слова человека, выведшего свою страну из, казалось, безнадежного положения: "Никогда в истории человеческих конфликтов столь многие не были обязаны столь немногим..."