Институт всеобщей истории Академии наук СССР Н.С.  Лебедева ПОДГОТОВКА НЮРНБЕРГСКОГО ПРОЦЕССА   Издательство "Наука" Москва 1975 Отв. ред. - докт. юрид. наук. А.И. Полторак

Переговоры союзников накануне конференции

Под сокрушительными ударами Советской Армии и армий союзных стран пала гитлеровская Германия. Пришел долгожданный час освобождения от фашистской тирании. Он должен был стать и часом возмездия. По Акту о безоговорочной капитуляции Германии 8 мая 1945 г. и Декларации союзных государств от 5 июня правительства СССР, США, Великобритании и Франции взяли на себя верховную власть в Германии, включая всю власть, которой располагало германское правительство, верховное командование и любое областное, муниципальное или местное правительство или власть. Создание Международного военного трибунала, полномочного судить и наказать главных военных преступников, выражало, таким образом, право этих стран осуществлять законодательные функции на оккупированной территории.

Правосудие должно восторжествовать - такова была непреклонная воля всех свободолюбивых народов мира, одержавших всемирно-историческую победу в борьбе с фашизмом. Новые леденящие кровь данные о зверствах нацистов в концлагерях Освенциме, Майданеке, Бухенвальде, Бельзене и других, освобожденных в ходе завершающего этапа войны, вызвали мощный взрыв негодования общественности во всем мире. Большое значение, в частности, имело сообщение Чрезвычайной государственной комиссии СССР о чудовищных преступлениях германского правительства в Освенциме, где было преднамеренно истреблено более 4 млн. человек [1]. Неизгладимое впечатление произвели также советские и американские документальные фильмы о зверствах в германских концлагерях, продолжительное время демонстрировавшиеся в кинотеатрах многих стран.

Общественные организации, печать и политические деятели стран антифашистской коалиции продолжали решительно требовать эффективных мер для наказания военных преступников и в первую очередь гитлеровских главарей. Так, 18 редакторов и публицистов крупнейших американских газет и журналов, посетивших по приглашению генерала Д. Эйзенхауэра концлагери Бухенвальд и Дахау, опубликовали заявление с требованием принять решительные меры для наказания всего руководства нацистской партии, гитлеровского правительства, членов германского генерального штаба, гестапо, СС, СА и ответственных чиновников. "Элементарная справедливость и будущий мир во всем мире, - говорилось в заявлении, - требуют, чтобы все те, кто ответственны за совершение преступлений, были осуждены как военные преступники" [2].

Комиссия конгресса США, обследовавшая концлагери Бухенвальд, Дахау и Нордхаузен, представила 15 мая сенату (сенатор А. Бэркли) и палате представителей (конгрессмен Р. Томасон) доклад об ответственности гитлеровского правительства и нацистского руководства за организацию преступлений против мира и человечности. Их выступления, по выражению комментатора "Нью-Йорк тайме", "звучали как речи прокуроров ла судебном процессе" [3].

Национальный совет женщин США опубликовал гневный протест против нацистских зверств и потребовал самого решительного осуждения и сурового наказания фашистских преступников [4]. Специальное заседание, посвященное проблеме наказания военных преступников, организовало Общество по предотвращению третьей мировой войны. Перед членами общества выступили сенаторы, конгрессмены и редакторы газет, обследовавшие немецкие концлагери, а также американские офицеры - бывшие узники. И лейтмотивом всех выступлений было требование немедленных и решительных действий, чтобы подобное никогда не смогло повториться [5].

За суровое наказание военных преступников выступали представители церкви. Так, модератор Генеральной ассамблеи пресвитерианской церкви США д-р Вэйл выступил за то, чтобы нацистские лидеры понесли суровое наказание [6]. К быстрому установлению процедуры наказания военных преступников в соответствии с решением Ялтинской конференции призвал и Всемирный еврейский конгресс [7].

За судебный процесс над нацистскими лидерами выступали также многие представители лейбористской партии. В частности, делегат от Гальданского общества И. Кэплэн, выступая на 44-й конференции лейбористской партии, потребовал принять все меры к тому, чтобы подготовка суда над главными военными преступниками началась немедленно. "Только публичный суд обеспечит полностью и окончательно разоблачение нацизма и тех, кто его поддерживал в Германии", - подчеркнул Кэплэн [8].

Однако в некоторых кругах американского и английского правительственного и военного аппарата проявлялось явное стремление реабилитировать германских генералов и промышленников, свалив всю вину на мертвого Гитлера. Здесь выступали за "гуманный" и "милостивый" суд, призывали отказаться от "мести" своим бывшим врагам. Многие военные преступники, постаравшиеся сдаться в плен именно американским и английским войскам, нашли весьма уютное пристанище. В отдельных районах, занятых английскими и американскими войсками, было даже приказано отдавать честь германским офицерам [9]. Военным преступникам разрешалось давать интервью, фотографироваться во всех своих регалиях, а бригадный генерал американской армии Робертстэк даже счел возможным пожать руку архипреступнику Герингу. Все это вызвало возмущение не только советской, но и американской и английской общественности.

"Очевидно, - говорилось в редакционной статье "Дейли уоркер", - что первым шагом в предотвращении новой войны должна быть организация сурового наказания военных преступников, нацистских лидеров, генералов, идеологов, банкиров, промышленников - всех тех, кто ответствен за ужасы войны. Но неясно, почему те, кто постарался сдаться в плен американским и английским войскам, чтобы избежать пленения их Красной Армией, не предаются немедленно суду. Неясно, почему они содержатся в роскоши, как военнопленные. Неясно, почему военным преступникам разрешается устраивать пресс-конференции, чтобы распространять пропаганду в противоречии с принципом сотрудничества с Советским Союзом" [10].

Не только коммунистическая печать, но даже такая газета, как "Нью-Йорк таймc", возмущалась столь странным отношением к военным преступникам. 16 мая газета писала:

"Излишне любезный прием Геринга американцами, которые его захватили, ...создал неприятное впечатление... Помимо того, имеются лица, явно стремящиеся к реабилитации германских генералов и адмиралов, нарушивших все соглашения, посредством которых цивилизованное общество пыталось ограничить ужасы войны" [11], -

а газета "П.М." указывала, что жертвы Освенцима, Бухенвальда, Варшавы и Роттердама протестуют против того, чтобы "американский офицер пожимал руку и вел любезный разговор с убийцей Герингом" [12].

Против оказания некоторыми офицерами союзнических войск почестей бывшим гитлеровцам, опубликования провокационных интервью и заявлений фашистских главарей решительно протестовали многие английские и американские радиокомментаторы [13]. 10 мая 1945 г. палата представителей конгресса США с одобрением встретила выступление демократа Д. Флуда, который решительно протестовал против обращения с Герингом как почетным военнопленным и потребовал предать его суду военного трибунала от имени мертвых и заморенных голодом по приказу Геринга европейцев и от имени населения разрушенных городов Роттердама и Амстердама. В парламенте Великобритании также делались запросы по этому поводу [14].

С 31 мая по 4 июня в Лондоне проходила конференция экспертов по вопросу о наказании военных преступников стран оси, в которой приняли участие представители 16 стран, участвовавших в работе Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям. Председатель комиссии лорд Райт, выступая на открытии конференции подчеркнул, что опыт работы комиссии показывает необходимость создания Международного военного трибунала для наказания главных военных преступников, таких, например, как Геринг, а также для тех категорий виновных, которые выходят за рамки компетенции национальных судов. Конференция обсудила также вопрос о составлении списка главных военных преступников, включая промышленных и финансовых магнатов, которым еще не было предъявлено обвинение. Эксперты обменялись мнениями и по вопросу о наказании за преступления против граждан стран оси и, в частности, против немецких евреев. Было сообщено, что в списки лиц, подозреваемых в военных преступлениях, составленные различными национальными органами, занесено уже около 4 тыс. человек [15].

Стремление мировой общественности поскорее увидеть фашистских главарей на скамье подсудимых усиливалось еще в связи с тем, что к середине июня большинство главных военных преступников было арестовано войсками союзников. Гитлер и Геббельс, как известно, страшась справедливого возмездия, покончили с собой. В результате недосмотра офицера английских оккупационных войск один из самых зловещих деятелей фашистской иерархии, Гиммлер, при аресте успел раздавить две ампулы с ядом, вмонтированные позади зубов.

Гесс, бывший заместитель Гитлера по нацистской партии, совершивший в мае 1941 г. перелет в Англию с целью добиться англо-германского сотрудничества в войне против Советского Союза, был интернирован английскими властями еще летом 1941 г. В течение всей войны Гесс содержался в условиях комфорта и тщательной заботы о его здоровье, что неоднократно вызывало нарекания со стороны не только советской, но и английской общественности, а также послужило поводом для запросов в парламенте [16]. Даже в середине мая 1945 г. все еще не было ясности относительно положения Гесса - военное министерство Великобритании ограничилось заявлением, что он является военнопленным [17]. Лишь 5 июня председатель Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям лорд Райт сообщил, что Гесс, а также Риббентроп, включены в список военных преступников, составленный комиссией [18].

Еще в ходе войны были арестованы многие военные преступники: Шахт, заключенный в 1944 г. в концлагерь, был освобожден 9-й американской армией одновременно с другими заключенными - Л. Блюмом, Ф. Тиссеном, Н. Хорти, Ф. Гальдером, Эд. Даладье, М. Гамеленом и др. [19]. Шахт, бывший главный советник Гитлера по вопросам экономики и финансов, президент германского имперского банка и министр экономики Германии, не был отпущен, однако, на свободу.

11 апреля 1945 г. близ Стокхаузена (Вестфалия) лейтенант 9-й американской армии Т. Мак-Кинли с группой солдат арестовал бывшего посла в Вене и Турции, одного из организаторов захвата власти Гитлером, Франца фон Папена [20].

2 мая подразделением 7-й армии США был арестован Фрик, бывший имперский министр внутренних дел, имперский протектор Богемии и Моравии, генерал-губернатор Нижней Штирии, Верхней Каринтии, Норвегии, Эльзаса, Лотарингии и других оккупированных территорий [21].

4 мая заместитель Геббельса, возглавлявший радиопропаганду в нацистской Германии, Фриче был вызван в штаб маршала Г. К. Жукова для опознания трупа Геббельса, после чего он был арестован. Советской военной администрацией был задержан также гросс-адмирал Редер, бывший главнокомандующий военно-морскими силами Германии (1935-1943 гг.), а затем адмирал-инспектор военно-морского флота, принимавший активное участие в подготовке нацистами агрессивных войн и в военных преступлениях, особенно связанных с морской войной.

6 мая 1945 г. 30 пехотная дивизия США арестовала Франка, баварского министра юстиции, генерал-губернатора Польши, президента академии германского права, поправшего элементарную законность и гуманность своей человеконенавистнической деятельностью. При аресте Франк пытался покончить жизнь самоубийством, вскрыв артерию, но ему помешали [22]. В этот же день во французской зоне оккупации Германии был арестован фон Нейрат, бывший министр иностранных дел Германии, протектор Богемии и Моравии. 7 мая канадцы задержали подводную лодку, на борту которой они обнаружили Зейсс-Инкварта, бывшего имперского наместника Австрии, а затем Нидерландов, сыгравшего одну из главных ролей в захвате власти нацистами в Австрии [23-24]. Добровольно явился к американцам министр вооружений, близкий друг Гитлера - Шпеер, передавший им все, чем располагал, - материалы, касающиеся военного производства Германии.

Утром 9 мая 1945 г. ближайший помощник Гитлера с 1922 г., рейхсмаршал, главнокомандующий военно-воздушными силами, один из организаторов поджога рейхстага и захвата власти нацистами, архипреступник Геринг сообщил через полковника фон Браухича командованию 36-й дивизии 7-й армии США, что он готов "отдаться на милость победителей". И действительно, вначале он встретил весьма милостивый прием. По просьбе Геринга к нему доставили его семью, всю челядь и багаж на 17 грузовиках, предоставили роскошное помещение. Но в результате глубокого возмущения самых широких кругов общественности он вскоре был переведен в тюрьму [25].

В первые же дни после окончания войны оккупационные власти союзников удвоили усилия по розыску военных преступников и в первую очередь гитлеровского руководства. Следует подчеркнуть, Что вопрос о задержании военных преступников продолжал волновать общественность стран антифашистской коалиции. В газетах публиковались письма с требованием сделать все, чтобы задержать нацистских преступников и не дать им скрыться в нейтральные страны. В конгрессе США и парламенте Великобритании делались запросы по этому поводу [26]. Кроме того, командования американских и английских войск стремились первыми захватить бывших руководящих деятелей "третьего райха", чтобы выудить у них ценные сведения и получить секретные архивы. Все это привело к тому, что в середине мая были арестованы еще несколько главных военных преступников:

11 мая в Берлине был арестован бывший имперский министр экономики, президент Рейхсбанка, ближайший помощник Шахта Функ. В Австрии, в Тироле, 15 мая был схвачен скрывавшийся там бывший начальник главного имперского управления безопасности, начальник полиции безопасности, ближайший помощник Гиммлера Кальтенбруннер. Ни изменение фамилии, ни изменение внешности не смогли обмануть местное население, которое сообщило о нем американским военным властям [27].

16 мая в Баварских Альпах, в 15 милях от Берхтесгадена, был арестован бывший глава так называемого германского трудового фронта и организатор центральной инспекции по наблюдению за иностранными рабочими Лей. Он скрывался под чужой фамилией, однако был опознан местным населением и арестован представителями 110-й американской воздушной дивизии [28].

19 мая во Фленсбурге 11-й английской армией был арестован Розенберг, бывший имперский руководитель нацистской партии по вопросам идеологии и внешней политики, имперский министр по делам оккупированных восточных территорий [29].

Заигрывание западных держав с Деницем и его "правительством" после подписания условий безоговорочной капитуляции и попытка использовать эту клику как основу для создания государственной администрации послевоенной Германии вызвали бурю протестов мировой общественности, а также решительные представления со стороны правительства Советского Союза. В результате западные державы вынуждены были отказаться от планов, связанных с "правительством" Деница. 21 мая ставка Деница была распущена, а 22 мая Деницу, бывшему главнокомандующему военно-морскими силами Германии, преемнику Гитлера на посту главы государства, и Йодлю, бывшему начальнику штаба оперативного руководства верховного командования вооруженными силами Германии, было приказано явиться в межсоюзническую комиссию. После пятидневного ожидания в комиссии английский генерал Фурд, американский генерал Рукс и советский представитель генерал-майор Трусков объявили Деницу, что получено распоряжение арестовать его и возглавляемое им правительство.

23 мая частям 7-й армии США удалось захватить близ Берхтесгадена Штрейхера, идеолога антисемитизма, одного из организаторов фашистской партии, бывшего гаулейтера Франконии [30].

Розыск главных военных преступников продолжался и в июне 1945 г. 13 июня в Тироле был арестован скрывавшийся на ферме под чужим именем фон Ширах - организатор и руководитель гитлерюгенда, рейхслейтер фашистской партии, имперский наместник Вены. 14 июня 21-я английская армейская группа задержала в Гамбурге Риббентропа, бывшего министра иностранных дел и генерала войск СС [31]. 21 июня в своем поместье был арестован Густав Крупп, глава концерна "Фридрих Крупп", бывший президент имперского объединения германской промышленности.

Таким образом, к середине июня 1945 г. большинство главных военных преступников находилось в руках союзников. Самые широкие круги мировой общественности, выступали за немедленное и суровое наказание военных преступников, за создание международного трибунала для суда над нацистскими главарями. Правительства западных держав не могли не учитывать эти настроения.

2 мая 1945 г. президент США назначил члена Верховного суда США Р. Джексона представителем Соединенных Штатов Америки для подготовки суда и осуществления обвинения против главных военных преступников [32]. Роберт Джексон, талантливый юрист и политический деятель, в прошлом один из сторонников "нового курса", человек незаурядного ума и высокой культуры, был, как вспоминает секретарь советской делегации на Нюрнбергском процессе А.И. Полторак, "настроен самым решительным образом, желая разоблачить гитлеровскую угрозу, которая вчера чуть было не преуспела в Европе, а завтра могла стать реальностью и на американском континенте" [33].

Р. Джексон - глава американской делегации на Лондонской конференции
и главный обвинитель от США на Нюрнбергском процессе

Представители комитета начальников штабов, военного министерства, госдепартамента, департамента юстиции в сотрудничестве с Р. Джексоном и судьей С. Розенманом составили проект соглашения о создании Международного военного трибунала. Этот проект был вручен на Сан-Францисской конференции министрам иностранных дел СССР, Англии и Франции. Между министрами иностранных дел четырех держав состоялись 3 и 10 мая беседы, в ходе которых были согласованы следующие основные принципы:

1) судебный процесс над главными военными преступниками предпочтительнее, чем политическое решение;

2) преступники, чьи преступления связаны с определенным географическим местом, должны быть возвращены в те страны, где они совершили свои злодеяния;

3) дела главных военных преступников будет рассматривать Международный военный трибунал;

4) следует создать комитет из четырех представителей (по одному от правительств СССР, США, Англии и Франции) для расследования дел и обвинения главных военных преступников.

Была достигнута договоренность, что после окончания работы Сан-Францисской конференции состоится встреча представителей правительств для выработки конкретного соглашения [34]. В качестве документа для обсуждения был принят американский проект исполнительного соглашения. В отличие от ялтинского меморандума, в этом проекте предусматривалось, что участниками соглашения будут не семь стран, а лишь четыре великие державы, к которым остальные Объединенные Нации смогут впоследствии присоединиться. Соответственно, Международный военный трибунал должен был состоять из четырех судей и их заместителей, по одному от СССР, Англии, США и Франции. Преступными действиями признавались:

а) нарушение законов и обычаев войны;

б) применение силы или угрозы силой по отношению к другим государствам;

в) развязывание войны в нарушение международного права или договоров;

г) развязывание агрессивной войны;

д) использование войны как инструмента национальной политики или для решения международных споров [35].

В компетенцию суда включалось также расследование зверств и преступлений, совершенных в нарушение внутренних законов стран оси или какой-либо из стран Объединенных Наций. Предусматривалось, что лица, участвовавшие в формулировании и осуществлении общего плана или преступного заговора, должны нести ответственность за все преступления, совершенные в соответствии с этим планом или заговором. Весьма отличалось от окончательной редакции положение о преступных организациях, которые предлагалось судить как юридические лица [36].

Несмотря на то, что министр иностранных дел Великобритании А. Идеи на Сан-Францисской конференции в принципе согласился, что международный суд предпочтительнее исполнительному решению [37], английское правительство все еще продолжало сомневаться в целесообразности процесса над главными военными преступниками. Правящие круги Великобритании смущал процесс, на котором бы подсудимые могли напомнить о некоторых предмюнхенских заявлениях английских политических деятелей и действиях Англии в период Мюнхена. Так, например, 17 мая 1945 г. заместитель министра иностранных дел Великобритании Р. Лоу выразил надежду, что Геринг будет казнен без проволочек [38]. В течение нескольких недель вопрос о создании Международного трибунала для суда над главными военными преступниками обсуждался госдепартаментом и английскими дипломатами в Вашингтоне [39].

22 мая Р. Джексон по поручению президента США вылетел в Европу, чтобы подготовить почву для созыва совещания по выработке соглашения о создании Международного военного трибунала, а также для организации сбора документальных доказательств через американские военные и иные каналы. Тем же самолетом возвращались в Париж из Сан-Франциско премьер-министр Временного правительства Франции Ж. Бонне и министр иностранных дел Ж. Бидо. Р. Джексон воспользовался представившейся возможностью обсудить с ними вопрос о суде над главными военными преступниками и в первую очередь о юридических основах предстоящего процесса. Он получил заверения, что Временное правительство Франции в принципе согласно с американским планом и вскоре назначит своего представителя для ведения переговоров [40].

В Париже и во Франкфурте-на-Майне Р. Джексон встречался с американскими и французскими военными и государственными деятелями, в том числе генералами Л. Клеем, Д. Эйзенхауэром, Б. Смитом, Е.С. Беттсом, помощником министра военно-воздушных сил США А. Ловеттом, беседовал с А. Гарриманом и Г. Гопкинсом. В Швейцарии он встретился с руководителем американской разведывательной службы в Европе А. Даллесом. Обсуждался вопрос о методах суда, о мерах по сбору необходимых доказательств, а также о сотрудничестве военных властей со штабом Р. Джексона [41].

В Лондоне в результате бесед Р. Джексона с министром иностранных дел Англии А. Иденом, лордом-канцлером Дж. Саймоном и другими официальными лицами было получено окончательное согласие английского правительства на проведение процесса [42]. Как отмечает биограф Р. Джексона Е. Герхарт, "британская пресса проявила острый интерес к этим предварительным беседам и помогла создать настроение в пользу процесса" [43]. 29 мая У. Черчилль объявил в палате общин о назначении генерального прокурора Д.М. Файфа представителем Великобритании для расследования дел и обвинения главных военных преступников [44]. Талантливый юрист, понимавший необходимость совместных усилий для разоблачения, осуждения и наказания нацистских главарей, Д.М. Файф внес определенный вклад в подготовку соглашения и успешное проведение процесса.

Во время встречи с Р. Джексоном Д.М. Файф передал ему поправки к американскому проекту, врученному А. Идену на Сан-Францисской конференции. Предлагалось, чтобы соглашение о создании Международного военного трибунала относилось лишь к главным военным преступникам и их основным помощникам, а для суда над более мелкими преступниками, преступления которых не связаны с определенным географическим местом, были учреждены специальные суды оккупационных держав в Германии. Более лаконично давалось определение состава преступлений, подпадающих под юрисдикцию трибунала. Но при этом выпадала одна группа преступлений - та, которая впоследствии получила название "преступления против человечности". В английском меморандуме предлагалось пояснить, что значит "большинство голосов", учитывая, что трибунал будет состоять из четырех судей. Выражалось сомнение, является ли Контрольный Совет правовым органом, компетентным утверждать приговор трибунала [45].

Будучи в Лондоне, Р. Джексон посетил советского посла Ф.Т. Гусева и подробно информировал его о ходе переговоров. Он установил также контакт с председателем Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям лордом Райтом и представителем США в комиссии полковником Й. Ходсоном. Была достигнута договоренность об обмене информацией и о взаимопомощи между комиссией и штабом Джексона [46]. В начале июня Р. Джексон вернулся в Вашингтон и составил доклад президенту. Джексон отмечал, что, хотя переговоры еще не завершены, французское правительство намерено в принципе принять американское предложение и вскоре назначит своего представителя. Указывалось, что нет никаких причин сомневаться, что Советское правительство также примет участие в международном процессе над военными преступниками [47].

14 июня 1945 г. первый советник посольства СССР в Вашингтоне Н.В. Новиков вручил Р. Джексону замечания и дополнения к американскому проекту. В памятной записке говорилось:

"Советское правительство, считая чрезвычайно важным, чтобы наказание военных преступников было реализовано как можно скорее, согласно с предложением правительства США о необходимости скорейшего учреждения Международного трибунала для суда над главными военными преступниками - руководителями гитлеровского правительства, фашистской германской армии и их помощниками и пособниками и выражает готовность незамедлительно подписать соответствующее соглашение. Что же касается проекта соглашения, представленного правительством Соединенных Штатов, то Советское правительство в общих чертах согласно с его принципами и считает возможным принять его за основу" [48].

В то же время серьезные возражения вызвало положение американского проекта о праве Международного трибунала судить преступные организации как юридические лица, независимо от суда над конкретными членами этой организации. В статье 6-й, перечисляющей преступные действия, входящие в компетенцию трибунала, предлагалось добавить пункт - "истребление и другие зверства относительно военнопленных и мирного населения, грабеж и насильственный угон населения".

В памятной записке предлагалось запретить не только те действия подсудимых, которые могли бы привести к неоправданной задержке процесса, но и содержали бы пропаганду против Объединенных Наций. Рекомендовалось, чтобы Контрольный Совет наряду с правом утверждать или отклонять приговор имел полномочие направлять дело на пересмотр. Признавалось целесообразным, чтобы главные обвинители - представители подписавшихся сторон действовали как следственный комитет, в обязанности которого входит сбор и подготовка доказательств и представление их суду Международного военного трибунала. Кроме того, были внесены другие, более мелкие дополнения и исправления [49]. Таким образом, Советское правительство самым решительным образом заявило о поддержке всех мер по подготовке международного процесса над главными военными преступниками.

3 июня 1945 г. английское правительство предложило наметить Лондон в качестве места для предстоящих переговоров, а 11 июня направило правительствам СССР, США и Франции приглашение на конференцию, которую предполагалось начать около 25 июня [50].

Начало работы конференции

Советское правительство назначило представителями СССР на конференции заместителя председателя Верховного суда СССР И.Т. Никитченко и профессора А.Н. Трайнина. Иона Тимофеевича Никитченко, генерал-майор юстиции, человек незаурядного ума, больших знаний, такта, обладавший огромным судейским опытом, сумел быстро установить контакт с представителями других стран на конференции [51]. В течение всего хода конференции он стремился к поиску взаимоприемлемых решений и вместе с тем проявлял твердость при рассмотрении действительно принципиальных вопросов. Вторым членом советской правительственной делегации был профессор Московского университета, выдающийся советский криминалист и международник Арон Наумович Трайнин. Еще до войны А.Н. Трайнин подготовил и издал два монографических исследования - "Уголовная интервенция" и "Защита мира и уголовный закон".

И.Т. Никитченко - глава советской делегации на Лондонской конференции
и член Международного военного трибунала

В 1944 г. вышла в свет его работа "Об уголовной ответственности гитлеровцев", которая была переиздана в нескольких странах. В ней содержался научный анализ всей системы преступлений фашистской клики, причем подготовка и развязывание агрессии квалифицировались как тягчайшее преступление против человечества, и разрабатывались нормы и принципы ответственности за эти преступления. Работы А.Н. Трайнина оказали заметное влияние на развитие теории международного права, способствуя тому, чтобы уголовный закон служил защите мира, чтобы идеи ленинского Декрета о мире, провозгласившего агрессию величайшим преступлением, стали общепризнанными нормами международного права. Примечательно, что книги А.Н. Трайпина оказали известное влияние и на взгляды тех юристов, которые принимали непосредственное участие в разработке соглашения о создании Международного военного трибунала. Работу "Об уголовной ответственности гитлеровцев", в частности, высоко оценивали судья Р. Джексон и лорд-канцлер В. Джоуитт, представлявшие США и Англию на Лондонской конференции [52]. Позднее А.Н. Трайнин оказал большую помощь советской делегации па Нюрнбергском процессе, будучи ее научным консультантом. Незадолго до окончания процесса Международный военный трибунал объявил благодарность выдающемуся советскому ученому, принимавшему активное участие как в разработке устава, так и в проведении процесса над главными преступниками второй мировой войны [53]. В помощь советской делегации были выделены советник посольства СССР в Лондоне К. Кукин и переводчик О. Трояновский [54].

Представителем Франции на конференции был назначен Р. Фалько, член Высшего кассационного суда Франции, участник первой мировой войны, юрист-практик и способный судья, человек демократических взглядов. Его помощником был юрист-теоретик профессор А. Гро, представлявший Францию в Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям и принимавший активное участие в обсуждении всех статей соглашения и устава.

Е. Герхарт в биографии Р. Джексона отмечал, что французские юристы, "поскольку они представляли традиции континентального права, были более готовы принять предложения русских, нежели англичане или американцы" [55]. Однако причина сближения точек зрения французской и советской делегаций была не только в том, что они придерживались одной и той же процессуальной системы. Франция, как и Советский Союз, испытала на себе все ужасы фашистской оккупации и была настроена самым непримиримым образом относительно наказания военных преступников. Именно это сыграло решающую роль в том, что в большинстве случаев французская делегация поддерживала советские предложения, в то время как английские представители чаще всего солидаризировались с позицией США.

Английскими представителями на конференции были генеральный прокурор Д.М. Файф, а после смены правительства (с 1 августа 1945 г.) - лорд-канцлер В. Джоуитт.

В состав английской делегации в качестве помощников были включены королевский адвокат Т. Бэрнес, лорд Р. Бриджмен (военное министерство), представители Форин Оффис сэр Б. Ньютон, П. Дин и Р.С. Фокс, представитель министерства юстиции Р.А. Клайд и др. Соединенные Штаты Америки были представлены на конференции членом Верховного суда США Р. Джексоном. Его помощниками были генерал-майор У. Донован (глава разведывательной службы США), полковник М.С. Бэрнайс (особый отдел генерального штаба США), С. Олдерман, Ф. Ше, Г. Дин и др. [56] Как отмечает Герхарт, на конференции в Лондоне "американцы исходили из того, что большинство главных военных преступников находилось в их руках", и, пользуясь этим, Джексон придерживался "спокойной, твердой, тактичной агрессивности". Однако умная и достойная позиция советской делегации, представлявшей страну, внесшую решающий вклад в разгром фашизма, свели эту тактику на нет. Р. Джексон, в отдельных случаях пытавшийся ставить ультиматумы, был вынужден отказаться от методов нажима и перейти к спокойному, деловому обсуждению.

26 июня 1945 г. в Олд Чёрч Хауз на Грейт Смит-стрит состоялось первое официальное заседание Лондонской конференции [57]. Д.М. Файф, председательствовавший на конференции, приветствовал от имени правительства Великобритании делегатов, прибывших в Лондон, и предложил Джексону прокомментировать американский проект соглашения.

Речь шла о втором, пересмотренном проекте, который был подготовлен штабом Джексона и 14 июня передан посольствам Англии, СССР и Временного правительства Франции в Вашингтоне в качестве основы для рассмотрения на конференции [58].

Изменению подверглась структура исполнительного соглашения, которая стала более четкой. В проекте усиливалась роль Контрольного Совета по Германии, что вызвало критику со стороны английской делегации [59]. Уточнялось, что в случае разделения голосов голос председателя становится решающим. В связи с этим большое значение приобрел вопрос о назначении председателя трибунала. В пересмотренном проекте предлагалось проведение жеребьевки, если судьи не смогут прийти к соглашению при избрании председателя. Это вносило элемент случайности, и поэтому вызвало возражение советской делегации. И.Т. Никитченко уже на первом заседании конференции 26 июня рекомендовал принять принцип очередности в назначении председателя трибунала. Имелось в виду, что председатель будет сменяться после окончания слушания очередного дела, а когда заседания будут проходить на территории одной из подписавшихся сторон, председателем следует назначать представителя этой стороны в трибунале [60]. Это предложение советской делегации после соответствующего обсуждения его на заседаниях конференции было одобрено и зафиксировано в уставе трибунала.

Значительным изменениям подвергся раздел, касающийся юрисдикции трибунала [61]. Были расширены гарантии для подсудимых, а также положения о суде над преступными организациями. Остальные положения первоначального проекта в принципе остались без изменений.

Советская делегация, внимательно изучившая новый американский проект, привезла с собой четкие предложения по структуре и существу соглашения. Советская делегация считала, что организация Международного военного трибунала представляет столь новую и сложную задачу, что следует разработать специальный устав трибунала, который бы содержал нормы, относящиеся и к судоустройству, и к судопроизводству, и к материальному праву. В связи с этим предлагалось разбить текст американского проекта исполнительного соглашения на две части - первая часть должна представлять собой соглашение в собственном смысле этого слова. Соглашение должно касаться принципов наказания военных преступников европейских стран оси и создания в этих целях Международного военного трибунала. Вторую часть американского проекта следовало развить, по мнению советских представителей, в устав Международного военного трибунала. С этим предложением согласились и другие делегации.

В проекте, представленном советской делегацией 2 июля 1945 г., говорилось, что правительства СССР, США, Англии и Франции, действуя в интересах всех Объединенных Наций, заключили следующее соглашение:

"1. Учредить для суда над главными военными преступниками, преступления которых не связаны с определенным географическим местом, Международный военный трибунал, юрисдикция и деятельность которого должны определяться его уставом.

2. Утвердить устав Международного военного трибунала как неотъемлемую часть настоящего соглашения" [62].

Статьи 3-7-я проекта предусматривали порядок передачи главных военных преступников в распоряжение Международного военного трибунала, выдачи прочих военных преступников правительствам тех стран, на территории которых были совершены их злодеяния, присоединения к соглашению других Объединенных Наций и вступления в силу данного соглашения [63].

Все статьи советского проекта в той или иной редакции были включены в окончательный вариант соглашения. Именно этот проект в дальнейшем и был взят за основу для обсуждения. Какие же вопросы, связанные с данным соглашением, вызвали серьезные разногласия среди делегатов конференции? В первую очередь - вопрос о преступных организациях.

Германский фашизм представлял собой систему организованного государством бандитизма, которая могла существовать лишь при помощи сотен вспомогательных организаций. В фашистской Германии огромной властью располагали такие преступные организации, как гитлеровское правительство, генеральный штаб и верховное командование германских вооруженных сил, руководящий состав национал-социалистской партии, государственная тайная полиция (гестапо), охранные отряды национал-социалистской партии (СС), служба безопасности (СД), штурмовые отряды (СА) и др. [64]. Все эти организации были существенными составными частями созданного нацистами милитаристского государства, и если бы престиж и влияние этих организаций не были уменьшены путем наказания их членов, они могли бы стать зародышем развития фашизма и развязывания новой войны. Поэтому перед участниками Лондонского совещания стояла важная задача - решить вопрос о преступных организациях фашистской Германии.

В соответствии с американским предложением Международному трибуналу следовало предоставить право судить группы и организации и признавать ту или иную организацию преступной независимо от суда над конкретными лицами - членами этой организации. Советское же уголовное право не признает самостоятельной процедуры суда над организациями как юридическими лицами и их уголовную ответственность. Однако оно, как и французское право, полностью признает коллективную ответственность членов организации за преступления, совершенные организацией, признает ответственность за членство в банде или организации в дополнение к ответственности, которую ее члены несут за свои индивидуальные действия [65].

Исходя из этого, советская делегация предложила положить в основу судебный процесс над руководителями и членами таких организаций и предоставить трибуналу право делать в результате рассмотрения этих дел заключение о преступном характере всей организации . Такое определение не ставило вопрос о наказании организации [67], но обеспечивало бы национальным судам право привлекать отдельных лиц за принадлежность к организациям, признанным трибуналом преступными. Определение Международного военного трибунала в части признания организации преступной имело бы обязательную силу для органов национальной юстиции. Тем самым отпала бы надобность в каждом судебном процессе по поводу того или иного члена организации доказывать преступность данной организации.

После длительного обсуждения с такой постановкой вопроса согласились и представители Франции, Англии и США. Советская делегация, таким образом, внесла значительный вклад в разработку одного из наиболее важных и сложных положений устава Международного военного трибунала. Статьи 9-10-я устава предоставляли трибуналу право при рассмотрении дел о любом члене той или иной группы и организации признавать, что группа или организация, членом которой был подсудимый, представляла собой преступную организацию. Причем, если трибунал признает ту или иную организацию преступной, компетентные национальные власти каждой из подписавшихся сторон имеют право (но не обязанность) привлекать к суду за принадлежность к этой группе или организации. В этих случаях преступный характер группы или организации считается доказанным и не может подвергаться оспариванию.

Вопрос же об ответственности отдельных членов организации находился в компетенции национальных судов. Признание организации преступной не означало бы ликвидации презумпции невиновности при рассмотрении дел отдельных ее членов. Подсудимый мог отрицать, что его участие в ней было добровольным, доказать, что действовал под давлением каких-либо оправдывающих обстоятельств, что вышел из организации или что его имя попало в списки организации по ошибке, что был втянут в организацию обманным путем и т. д. Чтобы доказать его вину, обвинение должно все это опровергнуть. Таким образом, положения устава обеспечивали быстрое и справедливое наказание многих военных преступников и в то же время препятствовали привлечению к ответственности пассивных членов или технических сотрудников этих организаций. Эти положения имели огромное не только юридическое, но и политическое значение. Раскрытие подлинной роли преступных организаций в общем механизме нацистского государства в значительной мере способствовало тому, что процесс над 22 подсудимыми перерос в суд истории над всей фашистской системой "третьего райха".

В ходе обсуждения советского проекта соглашения возникли разногласия и при рассмотрении вопроса о выдаче военных преступников странам, в которых они совершили свои преступления. Советская делегация предлагала указать, что этот вопрос будет решаться дипломатическим путем между двумя заинтересованными правительствами. Джексон же утверждал, что данное положение не касается главных военных преступников, и поэтому его не следует включать в соглашение. Вопрос обсуждался как на предварительных заседаниях конференции, так и после принятия подкомитетом проектов устава и соглашения. Наконец, совместными усилиями советских и английских представителей была найдена формула, оказавшаяся приемлемой для всех: "Ничто в настоящем соглашении не умаляет установленных Московской декларацией положений о возвращении военных преступников в страны, где ими были совершены преступления" [68].

Обсуждение остальных статей соглашения не вызвало сколько-нибудь значительных разногласий, хотя в некоторых случаях были внесены отдельные дополнения и изменения, главным образом редакционного характера.

3 июля советская делегация представила конференции проект устава, состоящий из 37 статей, объединенных в 12 разделов [69]. В разделе I говорилось о создании трибунала для справедливого суда и быстрого наказания главных военных преступников европейских стран оси, определялся характер преступлений, подпадающих под юрисдикцию трибунала [70], предусматривалась возможность создания одного или нескольких трибуналов в зависимости от числа требующих рассмотрения дел, указывалось, что постоянным местом пребывания трибунала должен быть Берлин, что официальные документы трибунала и следственной комиссии будут составляться на английском, русском и французском языках, а также на языке страны, где происходит процесс.

Раздел II охватывал вопросы, связанные с устройством трибунала, назначением судей, их заменой, наличием кворума и голосованием. Предусматривалось, что члены трибунала и их заместители назначаются Контрольным Советом после консультации с правительствами соответствующих стран, что они не могут быть отведены ни подсудимыми, ни обвинением, ни защитой, однако Контрольный Совет по предложению соответствующего правительства может отозвать члена трибунала или его заместителя и заменить его другим лицом. Отмечалось, что смертный приговор должен выноситься большинством голосов по крайней мере трех членов трибунала.

Раздел III определял состав и задачи Международной следственной комиссии - ей надлежало определить, какие лица подлежат суду трибунала, провести расследование, составить обвинительное заключение и передать его и относящиеся к нему доказательства трибуналу.

Разделы IV-VI определяли процедуру возбуждения дела, проведения расследования, составления обвинительного заключения, начала и хода процесса, касались места организации сессий трибунала, назначения председателей сессий, языка судебных заседаний, оговаривали права подсудимых и меры для обеспечения скорого суда и недопущения враждебной пропаганды и нападок на союзные страны.

В разделе VIII указывалось, что трибунал и комиссия не должны быть ограничены в выборе и оценке доказательств, что общепризнанные факты имеют ту же ценность, что и факты, установленные национальными комиссиями, что акты и документы национальных следственных комиссий по расследованию военных преступлений имеют ту же доказательную силу, что и документы, представленные комиссией.

В разделе IX рассматривались вопросы, связанные с подсудностью глав государств и правительственных ведомств, с ответственностью за выполнение преступного приказа и за соучастие, подстрекательство и сообщничество в совершении преступлений, входящих в компетенцию трибунала.

Раздел X определял форму наказаний (смертный приговор и другие наказания, а также конфискация собственности) и предусматривал возможность суда в отсутствие подсудимого.

Вопросы, связанные с утверждением, изменением, аннулированием и приведением в исполнение приговора, а также с расходами по организации и деятельности трибунала и следственной комиссии, рассматривались в разделе XI.

Заключительный, XII раздел подчеркивал, что устав никоим образом не ограничивает юрисдикцию и полномочия национальных трибуналов, учрежденных на территориях союзных стран и на территории Германии для суда над военными преступниками.

Итак, перед делегатами конференции лежало два проекта устава - советский и американский, во многих вопросах совпадающие друг с другом, но также имеющие существенные, принципиальные расхождения.

Работа конференции и была направлена на то, чтобы на основе этих двух проектов разработать единый текст, удовлетворяющий все делегации [71]. Решением конференции от 3 июля был создан специальный подкомитет для формулирования тех статей устава, по которым делегаты могли бы уже прийти к единой точке зрения [72]. Подкомитет к 11 июля разработал сводный текст соглашения и устава, заключив в скобки те статьи и формулировки, которые согласовать не удалось. Дальнейшая работа пленарных заседаний и подкомитета была направлена на поиски приемлемых для всех решений по оставшимся спорными вопросам. К некоторым статьям и положениям конференция возвращалась по нескольку раз, другие же удавалось урегулировать сравнительно легко.

В результате к 18 июля удалось согласовать подавляющее большинство статей, но в отдельных вопросах делегаты столкнулись с серьезными трудностями. Попытаемся проследить, как происходило сближение позиций, занятых представителями четырех великих держав, движимых стремлением к сотрудничеству и взаимопониманию. Все вопросы, рассматривавшиеся на конференции, можно сгруппировать в три крупные проблемы - судоустройство, судопроизводство и материальное право.

Рассмотрение вопросов судоустройства

Наибольшее сближение позиций наблюдалось при рассмотрении проблемы судоустройства. Исходя из принципа равенства договаривающихся сторон, все делегации соглашались, что каждая из подписавшихся сторон назначает по одному члену и одному заместителю, что заместители будут присутствовать, насколько это окажется для них возможным, на всех заседаниях трибунала, а в случае болезни или невозможности по каким-либо другим причинам исполнять свои обязанности членом трибунала заместитель занимает его место, что трибунал, его члены и заместители не могут быть отведены ни обвинением, ни подсудимыми, ни защитой. Было согласовано, что для кворума необходимо присутствие всех четырех членов трибунала или заменяющих их заместителей, что решения принимаются трибуналом большинством голосов, а для вынесения обвинительного приговора - квалифицированным большинством - голосами трех членов трибунала.

Спорными оставались вопросы: кто назначает членов трибунала - правительство или Контрольный Совет - и возможность отзыва члена трибунала или его заместителя и замены его другим лицом. Хотя и в первом, и во втором варианте американского проекта, как и в советском проекте, предусматривалось, что судьи и их заместители назначаются Контрольным Советом после консультации с правительствами соответствующих стран, Р. Джексон пошел навстречу пожеланию английской делегации и в третьем варианте проекта было внесено изменение. Судьи и заместители должны были назначаться правительствами СССР, США, Англии и Франции. Вопрос рассматривался в подкомитете, и советский представитель А.Н. Трайнин, хотя и указал, что первоначальный вариант предпочтительнее, не стал возражать против такой формулировки [73].

Более острые прения возникли по вопросу о возможности отзыва судей и их замены. Советская делегация считала, что если правительство назначает судью, оно должно иметь право и заменить ого, если это потребуется - в случае, когда член суда необходим для выполнения своих обязанностей в другом месте, или в случае болезни [74]. В результате удалось договориться, что каждая из подписавшихся сторон может заменить назначенного ею члена трибунала и его заместителя по болезни или по другим уважительным причинам. Но подчеркивалось, что это можно сделать лишь после окончания сессии, а во время судебного процесса член трибунала может быть заменен только его заместителем.

Длительное время обсуждался и вопрос о месте заседания трибунала. Все делегаты были согласны, что первый процесс над главными военными преступниками следует провести на территории оккупированной Германии. Советская делегация настаивала на том, чтобы местом пребывания Международного военного трибунала был Берлин, американская же - Нюрнберг [75]. В результате после длительного обсуждения вопроса на последнем пленарном заседании конференции, 2 августа, было решено, что постоянным местом нахождения трибунала будет Берлин, а первый процесс - проведен в Нюрнберге [76]. Это было весьма удачное решение. Берлин был центром согласования оккупационной политики союзников относительно Германии, местом пребывания Контрольного Совета. В связи с этим организационные заседания трибунала удобнее всего было проводить именно в Берлине, что в полной мере подтвердилось на практике. Нюрнберг же, некогда культурный и торговый центр, ставший во времена "третьей империи" цитаделью фашизма, где устраивались ежегодные смотры фашистской партии, как нельзя лучше подходил для проведения первого процесса над главными военными преступниками. В Нюрнберге не было сплошь разрушенных районов, как в Берлине и других городах, хотя и он был сильно разрушен. Там имелись необходимые здания для суда и тюрьмы, помещения для трибунала, его аппарата, свидетелей, представителей прессы и общественности.

Здание Дворца юстиции, где проходил Нюрнбергский процесс. Декабрь 1945 г. Фото Е. Халдея (РГАКФД, ед. хр. В-2449)

Много сложностей возникало при рассмотрении весьма важного и принципиального вопроса - вопроса о создании и деятельности обвинительно-следственного аппарата. Все делегации соглашались с тем, что должен быть создан специальный орган для цодготовки и осуществления обвинения против главных военных преступников, что он, как и сам трибунал, должен быть органом всех договаривающихся государств и состоять из представителей четырех государств - СССР, США, Англии и Франции. В проекте США этот орган назывался "комитетом главных обвинителей", в проекте СССР - "Международной следственной комиссией". В ходе обсуждения вопроса в подкомитете было найдено название, удовлетворявшее обе делегации, - "комитет по расследованию дел и обвинению главных военных преступников" [77].

При рассмотрении принципов деятельности комитета американская делегация настаивала на том, чтобы обвинители действовали независимо друг от друга. Советские же представители указывали, что при решении основных вопросов (согласование плана индивидуальной работы каждого из обвинителей и их штата, окончательное определение лиц, подлежащих суду трибунала, утверждение обвинительного акта) главные обвинители должны действовать коллегиально, и все вопросы решать большинством голосов. В то же время советская делегация предусматривала возможность и индивидуальных действий - допрос свидетелей, сбор доказательств и др. [78]. Р. Джексон выражал сомнение в возможности согласования плана индивидуальной работы обвинителей и совместного утверждения списка обвиняемых [79].

Французский представитель А. Гро, поддерживая точку зрения советской делегации, заявил:

"Поскольку трибунал действует как единый орган и с целью сделать его более эффективным, следует дополнить его тесным сотрудничеством четырех обвинителей... Ничего хорошего не было бы, если бы в процессе участвовали две категории лиц - одна, действующая согласованно, и другая, обнаруживающая разногласия между союзными нациями. Это только помогло бы немцам в критике работы трибунала... Поэтому я выступаю за необходимость координации действий обвинителей" [80].

Французский представитель предложил указать в уставе, что при разделении голосов по вопросу об определении лиц, подлежащих суду трибунала, будет принято предложение той стороны, которая считала необходимым предать обвиняемого суду [81].

В остальных же случаях все представители были единодушны в том, что решения принимаются большинством голосов, при решающем голосе председателя, назначаемого как это будет удобно и в соответствии с принципом очередности. Это положение, дополненное согласно предложению французской делегации, и было включено в окончательный текст устава. Американская и английская делегации согласились в ходе обсуждения и с советской точкой зрения о необходимости сочетания коллегиальных и индивидуальных действий в работе комитета главных обвинителей [82].

Опыт подготовки и проведения Нюрнбергского процесса блестяще подтвердил правильность такого решения вопроса. Комитет главных обвинителей оказался жизнеспособным и деятельным органом, подлинной душой процесса над главными немецкими военными преступниками. Он действовал согласованно и чрезвычайно результативно в духе взаимопонимания и взаимопомощи.

Обсуждение вопросов процессуального права

Гораздо более сложными, чем проблема судоустройства, были вопросы процессуального права, рассматривавшиеся Лондонской конференцией, что было связано с коллизией между двумя процессуальными системами - англо-американской и континентальной. По англо-американской системе обвинителю отводится огромная роль. Он собирает доказательства, допрашивает свидетелей, подготавливает обвинительное заключение, которое, однако, в отличие от континентальной процессуальной системы, не сопровождается никакими доказательствами и представляет собой лишь краткую обвинительную формулу. На суде обвинитель развертывает обвинение, представляет доказательства, опровергает доводы защиты. Судья при этом довольно пассивен, его основная функция - получать и взвешивать доказательства и определять вопрос о виновности. По континентальной системе процесс построен на принципе активного участия судьи в рассмотрении дела, прокурор при этом - лишь одна из сторон в процессе. Обвинение представляет суду подробное обвинительное заключение, которое составляет неотъемлемую часть судебного дела, содержащего все доказательства вины подсудимого. Судебное заседание начинается с чтения обвинительного заключения, затем следует опрос подсудимых по вопросу о признании виновности, допрос подсудимых и свидетелей, прения сторон и последнее слово подсудимого, после чего суд выносит приговор.

Таким образом, перед делегатами конференции оказались две весьма непохожие процессуальные системы и буквально с первого же заседания встал вопрос, по какому пути пойти при выработке норм, подходящих для Международного военного трибунала. Вначале была сделана попытка сравнить эти различные системы и решить, какая же из них более подходит для международного трибунала. Однако такой путь не сулил скорого и успешного решения вопроса. В связи с этим И.Т. Никитченко уже на первом заседании конференции заявил: "Наша делегация не предлагает принять советскую систему для суда над военными преступниками. Мы ставим цель разработать простую процедуру, облегчающую работу суда" [83]. В дальнейшем советская делегация неоднократно выступала за разработку новой системы, которая бы включала в себя лучшее, что имелось в англо-американском и континентальном процессуальном праве, и отвечала бы задачам предстоящего суда над главными военными преступниками [84]. В этом же плане высказалась и французская делегация на заседании 29 июня [85]. Судья Р. Джексон также поддержал идею сравнения обеих систем, чтобы попытаться взять из них лучшее для получения практической процедуры, а не приспосабливать какую-либо из национальных систем [86].

Наиболее подробно вопрос обсуждался в подкомитете. Английский и американский представители в подкомитете предложили следующую процедуру:

1) чтение обвинительного заключения; 
2) опрос подсудимых, признают ли они себя виновными; 
3) вступительные речи обвинителей с правом защиты задавать вопросы; 
4) предъявление доказательств обвинителем или его помощниками с перекрестным допросом защиты; 
5) вступительные речи обвиняемых или их защитников, с правом обвинителей задавать вопросы; 
6) предъявление доказательств защитой с перекрестным допросом обвинения; 
7) заключительные речи защитников; 
8) заключительные речи обвинителей; 
9) приговор [87].

Советский представитель в подкомитете А.Н. Трайнин отметил, что в советском процессуальном праве нет такого понятия, как вступительная речь, однако он считал, что в начале процесса над главными военными преступниками речь обвинителя будет на пользу дела. В то же время он высказался против того, чтобы защитники также произносили вступительные речи. Это привело бы к неоправданному затягиванию процесса. Чтобы уравнять позиции обвинения и защиты, советский представитель предложил предоставить подсудимым право выступить с последним словом [88]. Точку зрения А.Н. Трайнина поддержал и представитель Франции Р. Фалько. Схема, предложенная А.Н. Трайниным, была принята с учетом поправки представителя США С. Олдермана - обвинитель должен произносить заключительное слово после защитника, чтобы он мог ответить на аргументы защиты. Учитывая, что трибунал призван слушать дела главных военных преступников, виновных в величайших злодеяниях против мира и человечества, такое усиление роли обвинителя было вполне обосновано.

В результате самого тщательного и детального рассмотрения вопроса и сопоставления двух различных процессуальных систем был установлен следующий порядок судебного разбирательства: обвинительное заключение составляется подробно, значительно подробнее, чем в англо-американской системе, однако оно не должно сопровождаться всеми доказательствами, как это принято в континентальном праве. Это позволяло обвинению быть более гибким и предъявлять в ходе процесса новые доказательства. Судьи, в первую очередь председатель, активно ведут и направляют судебное следствие, обвинение - сторона в процессе, выступающая наряду с защитой. В то же время усиливалась по сравнению с континентальной системой роль обвинителя - он после оглашения обвинительного акта произносит речь по существу предъявляемых обвинений и произносит заключительную речь не до защитника, как это принято в советском процессе, а после него.

В то же время было решено отвести значительное место нормам, определяющим права подсудимых. В подкомитете на основе статей советского и американского проектов был разработан сводный текст, причем, в соответствии с предложением А.Н. Трайнина, он был расширен [89]. Указывалось, что для обеспечения справедливого суда над подсудимыми устанавливается следующая процедура: в обвинительный акт включаются все подробности, детально излагающие обвинение против подсудимых, копия же обвинительного заключения и всех документов, направляемых вместе с ним, на языке, понятном обвиняемому, передается ему заблаговременно до начала суда. Это отклонение от англо-американской процессуальной системы, где обвинительный акт - это краткая формула предъявляемых обвинений, имело огромное значение для эффективной организации защиты подсудимых. Ф. Энгельс писал в работе "Положение Англии. Английская конституция":

"Он (подсудимый. - Н.Л.) получает на предварительный просмотр только обвинительный акт и первоначально данные мировому судье показания и, следовательно, не знает подробностей собранных против него улик (а как раз для невиновного это опаснее всего); он должен тотчас же, по предъявлении обвинения, отвечать, а говорить он имеет право только один раз; если он не исчерпает всех возражений, если отсутствует свидетель, которого он не счёл необходимым вызвать, - он погиб" [90].

При предварительном допросе и на суде подсудимый имеет право давать любые пояснения по обстоятельствам выдвинутых против него обвинений. Предварительный допрос подсудимого и судебное заседание будут вестись или переводиться на язык, который подсудимый понимает. Подсудимый имеет право защищаться на суде лично или при помощи защитника и представлять доказательства в свою защиту. Единственное дополнение, которое было внесено в окончательный текст устава, по сравнению с проектом подкомитета, предусматривало право обвиняемых и защиты подвергать перекрестному допросу любого свидетеля, вызванного обвинением [91].

Особые задачи, стоящие перед Международным военным трибуналом, нашли последовательное выражение и в нормах устава, регулирующих порядок предъявления и оценки доказательств. Было согласовано, что собирание и предъявление доказательств как до, так и во время процесса является обязанностью главных обвинителей. Тем самым вводился англо-американский порядок сбора доказательств и предъявления их суду, который не признает предварительного следствия как самостоятельной, законченной стадии уголовного процесса. В то же время было зафиксировано и существенное отступление от этого порядка в сторону континентального права - в уставе предусматривалось право обвинителей и членов трибунала производить предварительный допрос подсудимых и использовать эти материалы в качестве доказательств.

Как советская, так и американская делегации указывали в своих проектах, что трибунал не должен быть связан формальностями в выборе и оценке доказательств (что весьма характерно для англо-американской процессуальной системы). Подчеркивалась необходимость установления возможно более быстрой и не осложненной формальностями процедуры и допущения любых доказательств, которые, по мнению суда, имеют доказательную силу. При рассмотрении вопроса в подкомитете и затем на пленарных заседаниях конференции А.Н. Трайнин предложил, чтобы трибунал имел право отклонять доказательства или показания свидетелей, если он найдет их не относящимися к делу. Представитель Англии в подкомитете Т. Бэрнес поддержал Трайнина и предложил указать в уставе, что суд может потребовать, чтобы подсудимый заранее сообщил о характере предъявляемых им доказательств. Подкомитет одобрил также два другие весьма важные положения советского проекта, предусматривающие, что трибунал не будет требовать доказательств общеизвестных фактов и будет принимать без доказательств официальные правительственные акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования военных преступлении [92].

Дебаты вызвал вопрос о праве трибунала назначать специальных уполномоченных ("masters", или "examiners") для выполнения некоторых функций трибунала, связанных с получением и оценкой доказательств. Для англо-американской процессуальной системы характерно, что все доказательства, в том числе свидетельские показания, должны быть получены непосредственно судом или теми лицами, которые будут им уполномочены, лишь тогда они приемлемы для суда. Тем самым вводится дополнительная стадия - предварительное слушание дела судом и его уполномоченными (a preliminary hearing before a magistrate), что значительно усложняет весь процесс. В континентальной же системе дело слушается в открытых заседаниях, где предъявляются все доказательства и заслушиваются все свидетели. Английская и американская делегации согласились с точкой зрения советских и французских представителей, что не следует в процессе над главными военными преступниками проводить как бы предварительное слушание дела.

Однако представители США и Англии продолжали настаивать на необходимости назначения специальных уполномоченных для допросов свидетелей, которые не могут быть вызваны в трибунал или показания которых не столь важны и можно ограничиться аффидэвитом (письменным показанием, данным под присягой специальному уполномоченному трибунала) [93]. И.Т. Никитченко, выступая на заседании 31 июля 1945 г., заявил в связи с этим:

"В соответствии с континентальной и, в частности, с советской процедурой, суд не может передавать свои полномочия отдельным лицам... Однако, чтобы достичь соглашения как можно скорее, мы готовы это предложение принять... в надежде, что, когда мы подойдем к другому вопросу, в котором советская делегация не сможет найти возможность отступить от своих позиций, другие делегации это примут во внимание" [94].

Некоторые трудности возникли также при рассмотрении вопроса о других правах Международного трибунала. Право суда вызывать свидетелей, требовать их присутствия и показаний, право задавать им вопросы не вызывало ни у кого возражений, хотя это положение присуще лишь континентальной системе юриспруденции (в США суд обычно не вызывает свидетелей, они вызываются либо обвинителем, либо защитой). Однако при решении вопроса о возможности допроса подсудимых трибуналом выявились серьезные расхождения. В соответствии с англо-американским правом в ходе обвинительной стадии процесса к подсудимым нельзя обращаться с вопросами. Допрашивать их и притом в качестве свидетелей можно лишь на той стадии, когда суду предъявляются доказательства защиты, и при условии, что подсудимый сам изъявит желание давать объяснения. Еще Ф. Энгельс иронизировал по поводу исключительных прав обвиняемого в английском суде присяжных. Он писал в работе "Положение Англии. Английская конституция":

"Подсудимого следует всячески защищать, подсудимый непогрешим и неприкосновенен, как король... Английский закон защищает непогрешимость обвиняемого и обращается против общества, для охраны которого он собственно и существует" [95].

Советские представители на совещании в Лондоне отстаивали право трибунала допрашивать обвиняемого именно как подсудимого. Они пояснили, что в соответствии с принятыми у нас нормами суд имеет право допрашивать обвиняемого, но никто не может заставить его отвечать. Однако советские делегаты полагали, что если зафиксировать в уставе право обвиняемых не отвечать на вопросы, многие из них откажутся отвечать суду. Поэтому И.Т. Никитченко предложил заменить формулу "Трибунал имеет право требовать от подсудимых дачи показаний" более лаконичной - "Трибунал имеет право допрашивать подсудимого". С такой формулировкой английская и американская делегации согласились [96].

В результате длительного обсуждения вопроса делегаты пришли к общему мнению, что трибунал должен иметь право:

а) вызывать свидетелей на суд, требовать их присутствия и показаний и задавать им вопросы; 
б) допрашивать подсудимых; 
в) требовать предъявления документов и других материалов, используемых как доказательства; 
г) приводить к присяге свидетелей и, наконец, назначать должностных лиц для выполнения указанных трибуналом задач, включая собирание доказательств по полномочию трибунала [97].

В основном делегации были единодушны и при рассмотрении вопроса об обязанностях трибунала. Все были согласны с тем, что трибунал должен строго ограничивать судебное разбирательство быстрым рассмотрением вопросов, связанных с обвинением, принимать строгие меры для предотвращения действий, могущих вызвать неоправданную задержку процесса, исключать не относящиеся к делу вопросы и заявления, налагать соответствующие взыскания, включая лишение любого подсудимого или его защитника права присутствовать на всех или некоторых заседаниях, однако без ущерба для расследования обвинений.

Советская делегация предлагала дополнить эту статью прямым запрещением использовать процесс в целях распространения фашистской пропаганды и нападок на союзные страны [98]. Другие делегаты конференции также признавали опасность использования процесса для враждебной пропаганды. Так, Р. Джексон на заседании 17 июля заявил:

"Имеется весьма реальная опасность использования этого процесса или попыток использовать его в пропагандистских целях, и мне бы хотелось подчеркнуть, что, по-моему, недостаток первоначального американского проекта состоит в том, что он не помогает устранить эти трудности. Мне кажется, что немцы могут использовать этот форум как средство для распространения пропаганды главным образом посредством обвинения других стран в различных действиях, которые, как они будут утверждать, привели к войне" [99].

Тем не менее представители западных держав не соглашались на включение в устав формулировки, прямо запрещающей нацистскую пропаганду на процессе. Они ссылались на то, что это вызовет нарекания в их странах, поскольку-де всякое преследование пропаганды там считается посягательством на свободу слова, свободу печати. Однако утверждение буржуазных юристов о "неправомерности" ограничения любой пропаганды, даже преступной, приводит к тому, что сама демократия, в том числе и свобода слова, ставится под угрозу. Нюрнбергский процесс убедительно доказал, что свобода пропаганды войны, расизма и национальной ненависти в Германии в конечном счете привела к ликвидации всех демократических свобод не только внутри страны, но и на территории многих оккупированных ею государств.

Советская делегация, неоднократно подчеркивавшая необходимость предотвратить использование обвиняемыми процесса в целях преступной пропаганды, ддя достижения скорейшей договоренности все же согласилась на то, чтобы опустить эту формулировку. При этом учитывалось, что положение устава, обязывающее трибунал принимать строгие меры ддя предотвращения любых выступлений, которые могут вызвать неоправданную затяжку процесса, и исключать какие бы то ни было не относящиеся к делу вопросы и заявления, будет препятствовать провокационным выступлениям обвиняемых и защиты.

В ходе обсуждения было решено, что все официальные документы представляются и все судебные заседания ведутся на русском, английском, французском языках и языке подсудимого.

Итак, Лондонской конференции представителей четырех великих держав на основе двух полярно противоположных процессуальных систем удалось создать новую, отвечающую задачам суда над главными военными преступниками систему судебного разбирательства [100].
 

Вопросы материального права в уставе Международного военного трибунала

Самой сложной в работе Лондонской конференции оказалась разработка норм материального права и в первую очередь понятия, образующего основу предъявленного подсудимым обвинения, - понятия международного преступления.

К 19 июля конференция в основном закончила обсуждение остальных статей соглашения и устава и приступила к рассмотрению наиболее сложного вопроса - определению юрисдикции Международного военного трибунала. Делегаты конференции имели перед собой два проекта статьи 6-й - проект, разработанный подкомитетом на основе американского предложения, и французский проект. По проекту подкомитета от 11 июля 6-я статья гласила:

"Следующие действия рассматриваются преступным нарушением международного права и должны подпадать под юрисдикцию трибунала.

а) Нарушение законов, правил и обычаев войны. Такие нарушения включают убийства и истязания военнопленных, зверства и насилия по отношению к гражданскому населению, угон населения в рабство, бессмысленные разрушения городов и сел, ограбление, а также нарушение других законов и обычаев войны.

в) Развязывание агрессивной войны.

c) (Вторжение или угроза вторжения), развязывание войны против других стран в нарушение договоров, соглашений или заверений между народами или в нарушение международного права.

d) Вхождение в общий план или заговор в целях подавления других народов, причем этот план или заговор использовал или намеревался использовать противозаконные средства для своего осуществления, включая любые действия, которые указаны в параграфах от "а" до "с", или комбинацию таких незаконных действий с другими средствами.

e) Зверства, преследования и ссылка на основе политических, расовых или религиозных мотивов (в соответствии с выполнением общего плана или заговора, упомянутого выше в параграфе "d", будь то в парушение внутреннего права страны, где оно было совершено, или нет)" [101].

Таким образом, наряду с ценными предложениями (проект подкомитета содержал определение трех основных видов международных преступлений, выдвигал идею общего плана или заговора при совершении всех видов преступлений, признавал развязывание агрессивной войны, а также войн в нарушение договоров и соглашений преступлением, подпадающим под юрисдикцию трибунала) в проекте имелись и существенные недостатки. Привлекает внимание нечеткость и некоторое дублирование при разделении отдельных видов преступлений на группы, некоторая беспорядочность в построении всей статьи (сначала идут параграфы "а - с", охватывающие отдельные преступления, затем параграф "d" относительно общего плана или заговора и затем вновь параграф "е", представляющий третий вид преступлений). Главный же недостаток проекта подкомитета заключался в том, что он не предусматривал персональной ответственности физических лиц за совершение этих преступлений. Формула "преступное нарушение международного права" могла быть истолкована двояко и не давала четких полномочий трибуналу судить индивидуальных лиц за совершение таких "преступных нарушений". Американская формула, заявил И.Т. Никитченко на заседании 19 июля,

"дает очень широкий простор для интерпретации действий, крторые в одном случае могут быть международным преступлением, а в другом случае могут и не быть таковыми [102]. Вот почему, с нашей точки зрения, формула, предложенная французской делегацией, лучше: во-первых, потому, что она предусматривает не ответственность государств или социальных организмов, а ответственность конкретных лиц, во-вторых, в ней определение состава преступлений рассматривается таким образом, что оно обращено только против тех, кто совершал злодеяния. Мы не представляем своего текста... чтобы как можно скорее прийти к соглашению. Мы готовы поддержать формулировку, представленную французской делегацией, которую мы можем рекомендовать нашему правительству" [103].

Французский проект статьи 6-й предусматривал:

"Трибунал имеет право судить любое лицо, которое тем или иным образом направляло подготовку и осуществляло руководство следующими действиями:

1. Политикой агрессии против других народов и политикой подавления других народов, проводимой европейскими державами оси в нарушение договоров и в нарушение международного права.

2. Политикой зверств и преследований по отношению к гражданскому населению.

3. Развязыванием и ведением войны средствами, противоречащими законам и обычаям международного права, и теми, кто ответствен за нарушения международного права, законов гуманности и законов, диктуемых общественным сознанием, совершенные вооруженными силами и гражданскими властями, находящимися на службе данных вражеских держав" [104].

Таким образом, состав преступлений и формула индивидуальной ответственности во французском проекте очерчены более лаконично и стройно. Однако, как указал глава советской делегации, и этот проект не был свободен от недостатков. Во-первых, слово "политика" не настолько широко, чтобы служить выражением общего плана агрессии и покорения других народов, и такие преступники, как Риббентроп и Лей, могли бы утверждать, что они не подпадают под это определение, во-вторых, вступительная и заключительная части его несколько общи, и в этом смысле американский проект лучше, чем французский, в-третьих, здесь не указывалось, что трибунал создается для суда над преступниками европейских стран оси [105].

Главный же недостаток французского проекта заключался в том, что он не объявлял развязывание и ведение агрессивной войны международным преступлением, хотя и предусматривал право трибунала судить лиц, направлявших, подготовлявших и осуществлявших политику войны и подавления других народов в нарушение договоров. 19 июля, поясняя свой проект, А. Гро заявил:

"Мы не рассматриваем в качестве преступного нарушения ведение агрессивной войны. Если мы объявим войну преступным действием индивидуумов, мы зайдем дальше, чем это наблюдается в действующем международном праве. Мы думаем, что в последующие годы любое государство, которое начнет агрессивную войну, будет нести ответственность за преступление морально и политически, но на современном уровне международного права, думается, что это заключение неправильно. Там, где развязывается агрессивная война и в этой войне не руководствуются законами международного права, следует наказать ответственных за это как преступников, но одно лишь развязывание агрессивной войны не преступление" [106].

Особенно же возражал он против того, что в соответствии с существующим в настоящее время международным правом можно наказывать отдельных лиц за развязывание агрессивной войны.

Представитель Англии на конференции Д. Файф, в отличие от А. Гро, считал, что агрессия - международное преступление и что индивидуальные лица, ответственные за ее подготовку и ведение, тем самым совершают преступления. Однако он соглашался с французским юристом в том, что в настоящее время отсутствуют санкции против этого преступления, что создает известные трудности для трибунала. Советская же и американская делегации доказывали, что в 1939 г. агрессия уже рассматривалась международным правом как преступление и что отсутствие конкретных санкций за это преступление ничего не меняет - ведь за совершение остальных международных преступлений, таких, как, например, нарушение законов и обычаев войны, не устанавливалось определенного наказания или санкций, хотя Женевские конвенции 1929 г. специально предусматривали в принципе уголовную наказуемость этих преступлений.

Советская и американская делегации при этом имели в виду, что в международном праве наряду с договором и соглашением источником права служит международный обычай и что в течение многих лет проходил процесс кристаллизации международно-правового обычая, приведший к признанию агрессии международным преступлением [107]. Конференция полномочных представителей четырех великих держав, являвшаяся своего рода кодификационной комиссией, имела, таким образом, полное право зафиксировать эту норму в уставе трибунала и определить конкретное наказание за ее нарушение. Тем самым это отнюдь не было законодательством "ex post facto", а лишь констатацией существующего права народов [108].

Лондонская конференция уделила огромное внимание и посвятила значительную часть своих заседаний вопросу наказуемости за планирование, подготовку, развязывание и ведение агрессивной войны. Твердая позиция советской и американской делегаций во многом способствовала успешному решению проблемы [109]. Французская формула "политика агрессии против других народов и подавление других народов в нарушение договоров и в нарушение международного права" значительно суживала понятие агрессии, признавая преступной лишь ту войну, которая велась вопреки договорам и соглашениям. После длительных дебатов делегаты всех четырех стран согласились, что преступлением следует считать развязывание и ведение любой агрессивной войны, а также развязывание войн в нарушение договоров, соглашений и заверений или в нарушение международного права [110]. Таким образом, наиболее важный пункт статьи 6-й был сформулирован так, что это удовлетворяло все делегации.

При обсуждении вопроса о признании агрессии преступлением американская делегация предложила включить в устав трибунала определение понятия "агрессия". Советские же делегаты указывали, что такое определение должно быть разработано и принято самым представительным международным форумом - Организацией Объединенных Наций [111]. После длительного обсуждения большинство участников конференции согласилось с этой точкой зрения. Р. Джексон впоследствии сам признавал, что отсутствие определения агрессии в Уставе на практике не имело больших последствий [112].

При рассмотрений остальных пунктов статьи б-й, а также ее вступительной и заключительной частей было решено объединить американский и французский проекты, взяв лучшее из них, учитывая замечания и дополнения советской и английской делегаций. Так, во вступительной части статьи 6-й было решено оставить формулировку проекта подкомитета, предусматривающую, что "следующие действия рассматриваются как преступные нарушения международного права, подпадающие под юрисдикцию трибунала", дополнив ее французской формулой относительно персональной ответственности за эти преступления. Важным дополнением к французскому проекту было включение положения, предусматривающего, что "руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участвовавшие в составлении и осуществлении общего плана или заговора, направленного к совершению любых из вышеупомянутых преступлений, несут ответственность за все действия, совершенные любыми лицами с целью осуществления такого плана". Это положение встретило упорное сопротивление со стороны французской делегации, поскольку во французском праве отсутствует концепция заговора. Однако на одном из заключительных заседаний она дала согласие на включение этого важного пункта в статью 6-ю.

Это положение имело огромное значение. Оно позволяло обвинению показать, что военные преступления фашистской Германии были, не результатом эксцессов отдельных лиц, а итогом широко задуманного плана, показать их государственно-организованный характер и теснейшую связь между развязыванием агрессивной войны и всеми остальными преступлениями. В результате на Нюрнбергском процессе был вскрыт самый механизм,агрессивной политики и перед всем миром изобличена человеконенавистническая сущность фашизма.

Серьезные разногласия среди делегаций возникли и при обсуждении предложения английских и советских представителей подчеркнуть в статье, что юрисдикция трибунала распространяется на преступления, совершенные лишь лицами, находящимися на службе у европейских держав оси [113]. Р. Джексон, соглашаясь с тем, что юрисдикция данного трибунала ограничивается судом над теми, кто служил европейским державам оси, считал, что определение преступных действий не должно все же зависеть от того, какая нация совершает их. В ходе обсуждения вопроса советская делегация предложила формулу, учитывающую оба этих пожелания: "Трибунал, учрежденный соглашением, упомянутым в статье 1-й настоящего устава, для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, имеет право судить и наказывать лиц, которые, действуя в интересах европейских стран оси индивидуально или в качестве членов организаций, совершили следующие действия. Следующие действия или любые из них являются преступными, подлежащими юрисдикции трибунала и влекущими за собой индивидуальную ответственность" [114]

Формула же преступных действий в окончательном тексте устава в основном соответствовала американскому проекту статьи 6-й от 31 июля 1945 г., с учетом одной весьма важной поправки советской делегации.

31 июля Джексоп по рекомендации одного из специалистов в области международного права предложил следующую классификацию международных преступлений, подсудных трибуналу.

"Преступления войны, а именно: планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивной войны или войны в нарушение какого-либо международного договора, соглашения или заверения или, в частности, генерального договора о запрещении войны [115], или участие в общем плане или заговоре, направленных к совершению любого из вышеизложенных действий.

Военные преступления, а именно: нарушение законов или обычаев войны. Такие нарушения включают, но не ограничиваются: убийства или истязания или угон гражданского населения из или в оккупированные территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море, убийство заложников, потопление торговых кораблей в нарушение международного права, нападения па госпитальные судна, ограбление общественной или частной собственности, бессмысленное разрушение городов или деревень, разорение, не оправданное военной необходимостью.

Преступления против человечности, а именно: убийства, истребления, порабощения, ссылки или другие бесчеловечные действия, совершенные по отношению к гражданскому населению, до или во время войны или преследование по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции трибунала, независимо от того, были ли эти действия нарушением внутреннего права страны, в которой они были совершены, или нет" [116]

Советские представители, в принципе соглашаясь с указанной классификацией, считали более правильным первую группу преступлений обозначить как "преступления против мира", а не "преступления войны" (имелось в виду, что существуют национально-освободительные войны, которые не являются преступлением). Это предложение поддержал и представитель Англии лорд Джоуитт [117]. Он заявил:

"Мне кажется, в книге профессора Трайнина агрессия трактуется не как преступление войны, а как преступление против мира и, я думаю, что если мы будем давать названия, было бы лучше, если бы это было название, приводимое в его книге, и вместо «преступление войны» мы обозначили бы его «преступление против мира»" [118].

Советская делегация предложила и ряд других, не столь принципиального характера, поправок, которые были приняты, и в таком виде определение состава преступлений, подпадающих под юрисдикцию трибунала, вошло в окончательный текст устава.

В этом определении обращает на себя внимание то обстоятельство, что состав преступных действий во второй и третьей группах во многом совпадает - убийства, истязания, порабощение, угон населения. Почему же делегаты конференции сочли целесообразным выделить все же три группы преступлений, подсудных трибуналу, а не две? Это было связано с тем, что законы и обычаи войны распространяются лишь на преступления, совершенные в ходе войны и под предлогом войны против граждан стран, подвергшихся нападению. Однако подготовка войны и осуществление нацистского заговора требовали прежде всего полного "умиротворения" в своей стране. Понимая, что с помощью одной пропаганды невозможно воздействовать на активные элементы общества, нацистское руководство еще в мирное время прибегало к самым тяжким преступлениям с целью уничтожить всякую оппозицию своему политическому курсу [119]. И тем не менее все преступления, совершенные фашистами до 1 сентября 1939 г., формально не подпадали под понятие "военные преступления".

В связи с этим было решено выделить в специальный раздел преступления, совершенные по политическим, расовым или религиозным мотивам против гражданского населения до или во время войны. Но преступления против человечности включают в себя не только преследования граждан стран оси в целях пресечения всяких попыток воспрепятствовать фашистскому заговору, но и преступления, направленные на физическое и нравственное уничтожение целых народов. И хотя на практике обвинение и трибунал столкнулись с трудностями в уголовно-правовой квалификации этого вида преступлений, выделение в уставе особого вида "преступлений против человечности" имело большое значение [120].

Выработка норм материального права, направленных на устранение возможных попыток подсудимых избежать наказания путем псевдоюридических конструкций, не вызвала трудностей. Все делегаты Лондонской конференции были согласны с тем, что должностное положение подсудимых, их положение в качестве главы государств или ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или смягчению наказания. Поскольку в западной прессе многие реакционные политики и юристы распространяли мысль, что военнослужащий, исполняющий приказ начальника, не может нести уголовную ответственность за свои действия, делегаты сочли необходимым включить специальную статью, предусматривающую:

"Тот факт, что подсудимый действовал по распоряжению правительства или приказу начальника, не освобождает его от ответственности, но может рассматриваться для смягчения вины, если трибунал признает, что этого требуют интересы правосудия".

Вопросы, связанные с правом трибунала признавать организации преступными, обсуждавшиеся в начале конференции в связи с составлением соглашения, в дальнейшем не вызывали каких-либо серьезных дискуссий. По сравнению с проектом подкомитета было внесено лишь одно важное дополнение - в статье 9-й предусматривалось, что трибунал, получив обвинительный акт, предлагающий признать организации преступными, обязан об этом широко оповестить, чтобы отдельные члены этих организаций могли заявить о своем желании выступить перед трибуналом. При этом подчеркивалось, что трибунал будет вправе "удовлетворить или отклонить" эти просьбы. Трибунал выполнил требование статьи 9-й путем соответствующего объявления по радио и через печать, и в результате в его адрес поступило 47 тыс. заявлений членов гестапо, СС, СА и других, жаждущих быть свидетелями в Международном военном трибунале в надежде не стать обвиняемыми в национальных судах. Трибуналу пришлось приложить немало труда и искусства, чтобы отобрать из этой многотысячной армии 30 членов организаций в качестве свидетелей.

Единодушно были одобрены делегатами и нормы, регулирующие вынесение Международным военным трибуналом приговора. Все были согласны с тем, что суд должен иметь право приговорить виновного к смертной казни или другому наказанию, которое трибунал признает справедливым. Советская делегация предложила, чтобы в качестве дополнительного наказания была предусмотрена и конфискация имущества. Однако в связи с тем, что термин "конфискация" для остальных делегаций звучал несколько непривычно, было решено дать описательную формулу этого понятия:

"Трибунал вправе в дополнение к определенному им наказанию постановить об отобрании у осужденного награбленного имущества..." [121]

Приговор должен быть окончательным и не подлежать пересмотру. Однако делегаты конференции считали, что союзный Контрольный Совет по Германии будет иметь право смягчить или изменить приговор, но не в праве повышать наказание. Если же после вынесения трибуналом приговора Контрольный Совет получит доказательства, которые, по его мнению, дадут основание для возбуждения нового обвинения против подсудимого, Совет сообщит эти доказательства комитету главных обвинителей. Последний будет действовать, как он найдет нужным, в интересах правосудия. Предусматривалось, что приговор трибунала приводится в исполнение, согласно приказу Контрольного Совета, в течение шести недель.

Итог работы Лондонской конференции

Итак, в течение шести недель Лондонская конференция сумела разрешить ряд сложных политических и правовых проблем, связанных с организацией новой формы интернациональной юстиции - созданием Международного военного трибунала. Ее работа проходила в атмосфере великого гнева народов, порожденного неслыханными преступлениями фашизма и повелительно звавшего к сотрудничеству.

Огромное влияние на ход лондонских переговоров оказала Конференция глав правительств трех великих держав, проходившая с 17 июля по 2 августа 1945 г. в пригороде Берлина - Потсдаме. Конференция, ставшая своего рода кульминацией союзнических отношений стран антифашистской коалиции, была нацелена на разработку наиболее важных проблем послевоенного мирного урегулирования. Наряду с такими вопросами, как определение политики относительно Германии, послевоенных границ, размеров репараций, разработка принципов деятельности Контрольного Совета, создание системы совместного управления Германией, учреждение Совета министров иностранных дел четырех держав, был обсужден и вопрос о наказании военных преступников и, в частности, гитлеровских главарей [122].

Как советская, так и американская делегации на Лондонской конференции регулярно информировали свои правительства о ходе переговоров. В частности, Джексон счел даже необходимым в один из ответственнейших моментов переговоров покинуть Лондон и отправиться в Бабельсберг, где. помещалась американская делегация. На совещании в присутствии государственного секретаря США Д. Бирнса, помощника военно-морского министра Д. Макклоя, бригадного генерала Э. Беттса и других Р. Джексон 26 июля 1945 г. сообщил о серьезных разногласиях по многим фундаментальным вопросам между американской и советской делегациями и заявил, что, возможно, соглашение не будет достигнуто. Он даже поставил вопрос о создании международного трибунала без участия Советского Союза [123]. Однако в той конкретной исторической обстановке, когда победа над Германией была достигнута в совместной борьбе, решающий вклад в которую внес Советский Союз, когда продолжения сотрудничества настоятельно требовал ход войны с Японией, американская дипломатия не могла пойти на срыв соглашения с Советским Союзом. Исходя из общих установок, которыми руководствовалась американская дипломатия, совещанрге пришло к выводу, что следует сделать все возможное для достижения соглашения с советской делегацией относительно создания Международного военного трибунала. В ином случае Джексон уполномочивался "достичь соглашения с русскими и другими делегациями или кем-либо из них, но предпочтительно с участием русских, об определении в общем плане понятия состава преступлений, подлежащих суду, предусмотрев возможность создания национальных или смешанных судов (в составе одной или нескольких великих держав), которые бы судили в соответствии с процедурой, приемлемой для наций, проводящих процесс" [124].

Достижению соглашения способствовала и гибкая позиция советской дипломатии, которая сочла целесообразным пойти на уступки в вопросах, не имевших принципиального характера. В частности, 30 июля 1945 г. на заседании министров иностранных дел трех держав в Потсдаме В.М. Молотов заявил, что Советский Союз согласен на выбор любого места проведения процесса над главными военными преступниками [125]. В этом пункте делегация США занимала абсолютно непреклонную позицию, стремясь к проведению процесса именно в американской зоне оккупации Германии.

Вопрос о наказании военных преступников обсуждался и на заседании глав правительств трех великих держав. После некоторых дебатов было выработано специальное решение, в котором содержалась ссылка на работу Лондонской конференции и подтверждалось намерение трех союзных правит льсть предать главных военных преступников скорому и справедливому суду.

В нем выражалась надежда, "что переговоры в Лондоне будут иметь своим результатом скорое соглашение, достигнутое с этой целью", и отмечалось, что "они считают делом огромной важности, чтобы суд над этими главными преступниками начался как можно скорее" [126]. Столь недвусмысленная рекомендация глав правительств трех великих держав оказала положительное воздействие на ход переговоров.

Участникам лондонской встречи на последнем заседании, 2 августа 1945 г., удалось найти компромиссные решения по всем оставшимся спорным вопросам и таким образом завершить разработку соглашения и устава Международного военного трибунала.

8 августа 1945 г. в торжественной обстановке произошло подписание соглашения между правительствами СССР, США, Соединенного Королевства Великобритании и Франции о судебном преследовании и наказании главных военных преступников, в соответствии с которым учреждался Международный военный трибунал.

9 августа 1945 г. все газеты наряду с сообщением о подписании Лондонского соглашения и создании Международного военного трибунала писали и о том, что американская авиация сбросила атомную бомбу на Нагасаки (на Хиросиму бомба была сброшена 6 августа). Так, подписывая соглашение о наказании за военные преступления, американские империалисты в то же самое время совершили не менее чудовищные преступления против гражданского населения Японии, последствия которых сказываются и в наши дни. При этом атомные бомбы были нацелены не только на Японию, но и на то, чтобы запугать своего недавнего союзника по антифашистской коалиции, вынудить Советский Союз на уступки и в конечном счете подчинить его своей воле [127]. Однако политика "холодной войны" и "атомной дипломатии" не привели к желаемым империалистами результатам. Историю нельзя было повернуть вспять.

Вновь созданный трибунал был международным не только потому, что он был организован по соглашению четырех государств. Как предусматривало соглашение, правительства СССР, США, Англии и Франции обязывались действовать в интересах всех Объединенных Наций и приглашали любое из правительств Объединенных Наций присоединиться к нему. В результате 19 правительств полностью одобрили принципы устава и присоединились к соглашению [128]. Таким образом, Международный военный трибунал был создан по воле 23 Объединенных Наций, сокрушивших фашистскую Германию, и в этом смысле это был суд победителей. Но, как подчеркивал в своей статье А.Н. Трайнин, "подлинный смысл Нюрнбергского процесса глубже: в Нюрнберге идет суд победившей правды" [129].

Как свидетельствуют материалы конференции, приводимые ниже, авторами устава МВТ по праву следует считать представителей всех четырех стран, собравшихся в Лондоне, каждый из которых внес свой определенный вклад в разработку соглашения и устава. Именно то, что эти документы были плодом совместного творчества всех делегатов, что в них нашла выражение солидарная позиция всех четырех стран, придало документам столь большой авторитет, что их принципы были утверждены Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций как принципы международной уголовной юстиции [130]. Утверждения, что они выражают лишь американские нормы права или что они - целиком советские документы, одинаково неверны [131]. Дух сотрудничества, царивший на конференции, позволил в короткий срок кодифицировать международно-правовые нормы уголовной ответственности за совершение преступлений против человечества. Конференция еще раз показала возможность сотрудничества между государствами с различным общественно-политическим строем, когда перед ними стоят общедемократические задачи упрочения международного мира и правопорядка.

Разработка устава была осуществлена в соответствии с правами держав, перед которыми безоговорочно капитулировала Германия. Поэтому все нападки на устав как якобы незаконный, противоречащий международному праву, не выдерживают критики [132]. Об огромном значении Лондонского соглашения и устава как вполне соответствующих международному праву и ставших вкладом в это право писали в своих работах такие буржуазные юристы и политические деятели, как Ш. Глюк, Д. Эйплмен, А. Гудхарт, Г. Стимсон, Р. Вётцель, П. Калвокоресси, У. Босх и др. [133] Устав Международного военного трибунала покоится на нормах и принципах международного права, установленных и освященных Гаагской конвенцией 1907 г., Женевской конвенцией 1929 г., постановлениями Вашингтонской конференции 1922 г. Эти конвенции ввели кровавую стихию войны в русло некоторых законов и правил, установили, что воюющие страны не вправе убивать военнопленных и мирных граждан, не вправе насиловать и грабить. Однако они не указали санкций, грозящих за преступление войны. Этот пробел восполнил лондонский устав. В уставе были даны четкие, обобщенные определения тягчайших международных преступлений против человечества, которые уже квалифицировались как преступления международным правом до второй мировой войны, и сформулированы принципы индивидуальной уголовной ответственности за эти преступления. Устав закрепил международно-правовую квалификацию агрессии как преступления и зафиксировал уголовную ответственность лиц, развязавших ее. Значение документов, разработанных Лондонской конференцией, выходит далеко за рамки одного лишь Нюрнбергского процесса. И сегодня, как и в 1945 г., они продолжают играть важную роль в вопросе наказания преступлений против человечества, кем бы эти преступления ни совершались.
 

Литература

1. "Правда", 7.V 1945.

2. "New York Times", 6.V.1945, p. 8. См. также "Congressional Record", vol. 91, pt 11, p. A-2088-2089.

3. "Congressional Record", vol. 91, pt 4, p. 4576-4582, 4610-4611; "New York Times", 16. V 1945, p. 10.

4. "Правда", 12. V 1945.

5. "New York Times", 23. V1945, p. 11

6. "New York Times", 25. V 1945, p. 13.

7. "New York Times", 1. V 1945, p. 17.

8. "The Labour Party. Report of the 44th Annual Conference held in the Empress Ballroom Winter Gardens, Blackpool, May 21-st to May 25th, 1945". London, 1945, p. 110-111.

9. "Правда", 18. V 1945.

10. "Daily Worker" (USA), 12. V 1945, p. 6.

11. "New York Times", 16.V 1945, p. 8; см. также "New York Times",.2. VIII1945, p. 18.

12. "P. M.", 16.V 1945.

13. "Правда", 16.V 1945.

14. "Congressional Record", vol. 91, pt 11, p. A-2188; "Parliamentary Debates, House of Commons", vol. 410, col. 2467, 2623.

15. "Daily Worker" (USA), 31.V 1945, p. 12; "New York Times", 1.VI 1945, p. 6.

16. "Parliamentary Debates, House of Commons", vol. 392, col. 1356; "Times", 22.X 1942. См. также статью в "Правде", 19. X 1942.

17. "New York Times", 11.V 1945, p. 3.

18. "New York Times", 6.VI1945, p. 5.

19. J. Heydecker, J. Leeb. The Nuremberg Trial. New York, 1962, p. 38.

20. "New York Times", 15. IV 1945, p. 1.

21. "New York Times", 1.VI 1945, p. 6.

22. J. Heydecker, J. Leeb. Op. cit., p. 36. 7 августа 1945 г. Франк был выдан чехословацким властям в соответствии с требованием, содержавшимся в ноте чехословацкого правительства от 31 мая 1945 г. (FR, 1945, vol. III, p. 1168).

23-24. J. Heydecker, J. Leeb. Op. cit., p. 38-39.

25. Подробнее см. А.И. Полторак. Нюрнбергский эпилог. М., 1969, стр. 170.

26. "Parliamentary Debates, House of Commons", vol. 410, col. 181, 1378, 2624-2625.

27.  "New York Times", 16. V 1945, p. 8.

28.  А. И. Полторак. Указ. соч., стр. 35.

29. "New York Times", 20. V1945, p. 7.

30. J. Heydecker, J. Leeb. The Nuremberg Trial, p. 39-40.

31. См. А. И. Полторак. Указ. соч., стр. 228.

32. "New York Times", 3. V 1945, p. 9; H.S. Truman. Memoirs, vol. 1. Year of Decisions. New York, 1955, p. 407-408; E.С Gerhart. America's Advocate: Robert H. Jackson. Indianapolis, 1958, p. 308-310.

33. А. И. Полторак. Указ. соч., стр. 93.

34. "Report of R. H. Jackson...", p. 23.

35. Ibid., p. 23-27.

36.  "Report of R. H. Jackson...", p. 25.

37. В ходе обсуждения вопроса на Сан-Францисской конференции 3 мая 1945 г. А. Иден заявил:

"Мои коллеги в Лондоне в течение определенного времени рассматривали вопрос о военных преступлениях. Их позиция была такова, что главных военных преступников, т.е. семь или восемь нацистских руководителей, не следует предавать суду с юридической процедурой. Однако эта позиция недавно существенно изменилась под влиянием того факта, что многие из.этих нацистских лидеров уже убиты и, нет сомнения, еще большее число будет убито в течение ближайших дней. Но военный кабинет все еще возражает против обычного государственного процесса над наиболее одиозными нацистами, чьи преступления не связаны с определенным географическим местом. Если, однако, наши два великих союзника со всей определенностью хотят провести судебный процесс над такими лицами, Англия присоединится к ним в этом вопросе" (FR, 1945, vol. III. p. 1164).

38. "New York Times". 17. V 1945, p. 1, 4.

39. "New York Times", 28. V 1945, p. 4.

40. "Report of R. H. Jackson...", p. 39.

41. E.С. Gerhart. Op. cit., p. 310-312.

42. "Report of R.H. Jackson...", p. 39.

43. E.C. Gerhart. Op. cit., p. 312,

44. "Parliamentary Debates, House of Commons", vol. 411, col. 35.

45. "Report of R. H. Jackson...", p. 39-40.

46. E.C. Gerhart. Op. cit., p. 312; "New York Times", 28.V 1945. p. 4.

47. "Report of R. H. Jackson...", p. 46. Отклики на этот доклад в конгрессе США см. "Congressional Record", vol. 91, pt 12, p. A-2921-2923.

48. "Report of R. H. Jackson...", p. 61.

49. "Report of R. H. Jackson...", p. 61-62.

50. Ibid., p. 41, 55. И все же, несмотря на то, что английское правительство согласилось официально на процесс и даже предложило Лондон в качестве места для конференции, руководители английской внешней политики по-прежнему с предубеждением относились к идее процесса над главными военными преступниками. Так, на одном из приемов Э. Бевин в беседе с И. Т. Никитченко, по воспоминаниям последнего, заметил: "Это хорошо, что вы приехали, генерал. Но поверьте, гитлеровские министры не стоят того, чтобы на них тратить слишком много времени. Расстрелять бы их всех, и время на суд не тратить" (А.И. Полторак. Нюрнбергский процесс и его уроки. - "Новая и новейшая история", 1965, № 3, стр. 5).

51. Подробнее см. А.И. Полторак. Нюрнбергский эпилог, стр. 152- 154.

52. "Report of R. H. Jackson...", p. 299, 416-417.

53. А. И. Полторак. Нюрнбергский эпилог, стр. 156 - 157.

54. Олег Александрович Трояновский, сын А. А. Трояновского, посла СССР в США в 1933-1938 гг., был с детских лет знаком с Р. Джексоном и оказал известную помощь советской делегации в установлении контактов с представителями США и других стран на конференции. В настоящее время О. А. Трояновский -посол СССР в Японии.

55. Е.С. Gerhart. Op. cit, p. 324-325.

56. "Report of R. H. Jackson...", p. 441.

57. Конференция проходила при закрытых дверях и представителям печати сообщались лишь самые общие сведения о составе делегаций и задачах, стоящих перед ними. Никаких официальных протоколов не велось, но секретарь Р. Джексона застенографировала все пленарные заседания конференции. Эти записи вместе со всеми проектами и меморандумами, составленными в ходе работы Лондонской конференции, были опубликованы в 1949 г. госдепартаментом США (неоднократно цитированный нами - "Report of Robert H. Jackson United States Representative to the International Conference on Military Trials, London, 1945", Department of State, Publication 3080. Washington, 1949).

58. "Report of R. H. Jackson...", p. 55-60.

59. Представители Великобритании считали важным обеспечить независимость трибунала от Контрольного Совета как административного органа. Поэтому они предложили, чтобы члены трибунала назначались не Контрольным Советом, как это предусматривалось в американском проекте, а союзными правительствами. Соглашаясь на то, что приговор должен приводиться в исполнение в соответствии с приказом Контрольного Совета по Германии, они настаивали на том, что этот орган может смягчить приговор, но не повысить наказание. (Поправки английской делегации к американскому проекту от 28 июня 1945 г. см. "Report of R. H. Jackson...", p. 86-88).

60. "Report of R. H. Jackson...", p. 73-74.

61. В качестве преступных действий рассматривались: а) зверства и преступления против лиц и собственности, являющиеся нарушением международного права, включая законы, правила и обычаи ведения войны на земле и на воде; б) зверства и преступления, включая зверства и преследования по расовым или религиозным мотивам, совершенные после 1 января 1933 г. в нарушение каких-либо положений национального права стран, где они были совершены; в) захват других стран с помощью силы или угрозы силой или развязывание войны в нарушение международного права; г) развязывание агрессивной войны.

62. "Report of R. H. Jackson...", p. 128.

63. Ibidem.

64. Любопытно, что 30 мая 1924 г. судебным решением вся нацистская партия была объявлена преступной организацией ("Нюрнбергский процесс...", т. 6. М., 1960, стр. 314).

65. "Report of R. H. Jackson...", p. 134.

66. Ibid., p. 137, 142.

67. Наказанием для таких организаций могло быть лишь судебное распоряжение об их роспуске, но в этом и не было нужды, ибо
решениями союзных административных органов эти организации задолго до Нюрнбергского процесса были распущены.

68. "Report of R. H. Jackson...", p. 224, 399-400.

69. Ibid., p. 167-184.

70. В статье 2-й "Характер преступлений, подпадающих под юрисдикцию трибунала", перечислялись следующие преступные действия: а) развязывание войны в нарушение принципов международного права и в нарушение договоров, б) развязывание агрессивной войны, в) зверства и насилия в отношении гражданского населения, угон населения на рабский труд, убийства и истязания военнопленных, разрушение городов и деревень, грабежи и другие нарушения законов и обычаев войны, г) использование войны как инструмента нацистской политики для уничтожения и порабощения других народов

71. О том, насколько напряженной и сложной была работа конференции, можно судить по донесению Р. Джексона госдепартаменту от 4 июля 1945 г. Он писал: "Переговоры о соглашении относительно суда над главными военными преступниками продвигаются медленно ввиду непонимания русскими нашей системы права и наших затруднений в понимании их системы... Еще рано быть уверенными, что мы достигнем соглашения, а не тратим попусту время" (FR, 1945, vol. Ill, p. 1167-1168).

72. Представителем СССР в подкомитете был А.Н. Трайнин, Франции - Р. Фалько, Англии - Т. Бэрнес, США - С. Олдерман.

73. "Report of R. H. Jackson...", p. 187.

74. Ibid., p. 151.

75. Ibid., p. 157.

76. Ibid., p. 340-342, 344-347, 364-366, 418-419.

77 В комитет входили главные обвинители от четырех подписав шихся под соглашением стран и ниже для краткости мы будем именовать его комитетом главных обвинителей.

78. "Report of R. H. Jackson...", p. 251-257, 288.

79. Ibid., p. 250, 289.

80. Ibid., p. 251.

81. Ibid., p. 253.

82. Ibid., p. 322-323.

83. "Report of R. H. Jackson...", p. 79.

84. Ibid., p. 115-116.

85. Ibid., p. 104.

86. Ibid.

87. Ibid., p. 192.

88. Ibid, p. 192-193.

89.  "Report of R. H. Jackson...", p. 189-190.

90.  К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 1, стр. 637.

91.  "Report of R. H. Jackson...", p. 199; "Нюрнбергский процесс...", т. 1, М., 1957, стр. 70.

92. "Report of R. H. Jackson...", p. 191, 276. В соответствии с предложением Р. Джексона было решено, что трибунал будет принимать без доказательств также протоколы и приговоры военных и других трибуналов каждой из Объединенных Наций.

93. "Report of R. H. Jackson...", p. 291-292.

94. Ibid., p. 404-405.

95. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 1, стр. 636-637.

96. "Report of R. H. Jackson...", p. 264.

97. Этим правом трибунал воспользовался лишь на заключительном этапе процесса, при рассмотрении вопроса о признании фашистских организаций преступными. Трибунал назначил из состава секретариата трибунала пять уполномоченных (И. В. Разумов от СССР, Д. Губриди и Д. Тэйлор от США, Мак-Илуэйт от Англии и А. Мартен-Авари от Франции) и главного уполномоченного (английского подполковника А. М. Нива). Каждый из уполномоченных в присутствии защитника и обвинителя допрашивал свидетелей по делу преступных организаций. Всего ими был допрошен 101 человек и суммированы 38 тыс. письменных показаний. Затем они составили доклады, подытоживающие основные сведения, полученные в ходе допросов свидетелей и из коллективных показаний, и передали доклады А.М. Ниву. Последний составил сводный доклад и передал его трибуналу. Трибунал в свою очередь допросил часть свидетелей, которые уже были допрошены уполномоченными, и в связи с этим, а также с тем, что доказательств по делу преступных организаций было и так чрезвычайно много, доклад главного уполномоченного по существу не был использован трибуналом.

98. "Report of R. H. Jackson...", p. 272-273.

99. Ibid., p. 273.

100. После всего вышесказанного представляются абсолютно нелепыми утверждения ярого противника Нюрнбергского процесса республиканского сенатора У. Лангера, что процедура суда была принята в Москве в соответствии с коммунистическими принципами ("Congressional Record", 81 Congress, 2 Session, vol. 96, pt 12, p. 16708). Американские публицисты - сторонники процесса впадали в другую крайность, говоря, что Нюрнберг был на "100 процентов американским, хотя сотрудничество других наций в нем и было полным и искренним" (Цит. по W. Bosch. Judgment on Nuremberg. Chapel Hill, 1970, p. 113).

101. "Report of R. H. Jackson...", p. 197. Скобки означают, что заключенные в них фразы не были согласованы между четырьмя представителями в подкомитете.

102. Некоторые буржуазные авторы явно фальсифицируют материалы Лондонской конференции, стремясь доказать, что сами авторы устава не считали агрессивную войну международным преступлением в соответствии с действующим правом. В частности, А. Книрим приводит отдельные фразы из выступлений делегатов, якобы свидетельствующие, что участники сомневались в правомерности признания агрессии преступлением. Так, на стр. 29 он выхватывает из приведенного выше выступления И.Т. Никитченко слова "действия, которые в одном случае могут быть преступными, а в другом случае могут и не быть таковыми", как якобы подтверждающие, что советская делегация не признавала агрессию преступлением (A. Knieriem. Niirnberg. Rechtliche und Menchliche Probleme. Stuttgart, 1953, S. 29). Однако, как ясно из вышеприведенного текста, И.Т. Никитченко критиковал лишь неудачную формулировку американского проекта, не содержавшую положения об индивидуальной ответственности за эти преступления и недостаточность самой формулы "преступное нарушение", а не "преступление". Аналогичные попытки искажения позиции СССР по вопросу о признании агрессии преступлением содержатся и в книгах: J.J. Неуdecker, J. Leeb. Der Niirnberger Prozess. Bilanz der Tausend Jahre. Koln - Berlin, 1958, S. 93, 95; G. Brennecke. Die Nurnberger Geschichtsentstellung. Tubingen, 1970, S. 23-25.

103. "Report of R. H. Jackson...", p. 298.

104. Ibid., p. 293.

105.  Ibid., p. 301, 333.

106. Ibid., p. 295.

107. См. подробнее А.И. Полторак. Нюрнбергский процесс (основные правовые проблемы). М., 1966, стр. 69-118.

108. Один из комитетов Сан-Францисской конференции по созданию международной организации также рекомендовал, чтобы лица, виновные в совершении действий, приведших к агрессии со стороны держав оси, были преданы суду и наказаны любой из Объединенных Наций или иным трибуналом с компетентной юрисдикцией. Эта рекомендация комитета по реализации была принята III комиссией конференции 20 июня 1945 г. ("Documents of the United Nations Conference on International Organisation. San Francisko, 1945", vol. XI. New York - London, 1945, p. 190).

109. Характерно, что делегация США руководствовалась при этоми некоторыми соображениями чисто внутриполитического характера. Накануне вступления США в войну в стране имелось довольно мощное изоляционистское крыло, категорически возражавшее против вступления США в войну со странами оси. Впоследствии против Ф. Рузвельта неоднократно выдвигалось обвинение, что он сознательно спровоцировал нападение японцев на Пирл-Харбор и тем самым вынудил США принять участие в войне. Объявление Германией войны США не нарушало какие-либо договоры и соглашения, хотя, безусловно, это было прямое продолжение агрессивной политики фашизма. Поэтому для американской дипломатии было отнюдь не безразлично, чтобы любая агрессия, а не только войны в нарушение международных договоров и соглашений, была признана международным преступлением. См. в связи с этим выступление Р. Джексона на заседании конференции 25 июля 1945 г. ("Report of R. H. Jackson...", p. 384).

110. Ibid., p. 386.

111. Ibid., p. 308. Определение агрессии было принято XXIX сессией Генеральной Ассамблеи ООН в декабре 1974 г. Тем самым за вершилась работа, начатая по инициативе СССР более 40 лет назад. Важным элементом определения является принцип индивидуальной ответственности за агрессию.

112. "Report of R. H. Jackson...", p. VII.

113 "Report of R. H. Jackson...", p. 327, 359.

114. "Report of R. H. Jackson...", p. 416.

115. Имеется в виду пакт Бриана - Кeллога.

116. "Report of R. H. Jackson...", p. 395.

117. Ввиду того, что 27 июля 1945 г. на смену правительству Черчилля пришло правительство лейбористов, председателем Лондонской конференции с 1 августа стал лорд-канцлер В. Джоуитт. Однако Д. Файф остался в составе английской делегации и в дальнейшем был назначен заместителем главного обвинителя от Великобритании на Нюрнбергском процессе. В. Джоуитт провел лишь одно заседание конференции - 2 августа, на котором удалось согласовать все остававшиеся спорными вопросы.

118. "Report of R. H. Jackson...", p. 416-417.

119. Концлагерь Бухенвальд был создан в 1933 г., Дахау - в 1934 г.

120. В буржуазной литературе нередко преступления против человечности характеризуются как "сопутствующие" или вспомогательные по отношению к агрессии и нарушениям законов и обычаев войны (см., например, J. Robinson. The Nuremberg Judgment. - "Congressional Weekly", vol. 13, N 25, p. 6). Однако такая оценка весьма поверхностна. Преступление против человечности и в первую очередь такие преступления, которые направлены на физическое уничтожение целых групп населения по расовым, национальным или религиозным мотивам, вызвали столь острое беспокойство у пародов мира, что уже в декабре 1948 г. ООН приняла специальную конвенцию о борьбе с геноцидом. Подробнее см. "Советский Союз и Организация Объединенных Наций (1961-1965 гг.)". М., 1968, стр. 285-289.

121. "Report of R. H. Jackson...", p. 284-285; "Нюрнбергский процесс...", т. 1, стр. 72.

122. "Тегеран. Ялта. Потсдам". Сб. док. М., 1970, стр. 383-401.

123. FR The conference of Berlin (The Potsdam Conference) 1945, vol. II. Washington, 1960, p. 421-444, 987-988.

124. Ibid., p. 424.

125. Ibid., p. 494-495.

126. "Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны", т. 3. М., 1947, стр. 348-349. Министр иностранных дел Франции Ж. Бидо, который был информирован послом США в Париже относительно решения глав трех правительств о наказании главных военных преступников, 6 августа заявил, что Временное правительство Французской республики полностью присоединяется к этой декларации союзных правительств (FR, The Conference of Berlin, vol. II, p. 1547-1549).

127. G. Alperovitz. Atomic Diplomacy: Hirosima and Potsdam. The Use of the Atomic Bomb and the American Confrontation with Soviet Power. New York, 1965, p. 13.

128. К соглашению присоединились следующие страны: Греция, Дания, Югославия, Голландия, Чехословакия, Польша, Бельгия, Эфиопия, Австралия, Гондурас, Норвегия, Панама, Люксембург, Гаити, Новая Зеландия, Индия, Венесуэла, Уругвай и Парагвай. Об отношении присоединившихся стран к Лондонскому соглашению можно судить по письму главы делегации Чехословакии на Нюрнбергском процессе Б. Эчера к генеральному секретарю Международного военного трибунала от 23 ноября 1945 г. В нем говорилось: "Мое правительство одобряет это соглашение как историческую веху в развитии международного права, как одну из основ мира во всем мире и как проведение в жизнь союзных деклараций о наказании военных преступников и в первую очередь Московской декларации" (ЦГАОР, ф. 7445, оп. 1, д. 2614, л. 10).

129. А.Н. Трайнин. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М., 1969, стр. 222.

130. 11 декабря 1946 г. Генеральная Ассамблея приняла резолюцию, которая подтвердила принципы международного права, признанные уставом нюрнбергского трибунала, и предложила комитету по кодификации международного права рассмотреть в качестве вопроса первостепенной важности проекты, имеющие целью формулирование принципов, признанных уставом и приговором нюрнбергского трибунала ("Объединенные Нации, Генеральная Ассамблея". Официальные отчеты, II часть 1 сессии. Резолюции, принятые II частью 1 сессии Генеральной Ассамблеи. Нью-Йорк, 1947, стр. 139-140). В меморандуме генерального секретаря ООН от 3 марта 1949 г. также подчеркивалось, что суд в Нюрнберге "подтвердил законную силу устава не только как lex in casu, как правовых норм по делу, которое он должен рассматривать, но также как авторитетное выражение общего международного права" (подчеркнуто нами. - Н. Л.).

131. См., например,

F. Maugham. UNO and War Crimes. London, 1951, p. 30;
T. Taylor. Nuremberg Trials. War Crimes and International Law. New York, 1949, p. 253;
E. С Gerhart. America's Advocate: Robert H. Jackson. Indianapolis, 1958, p. 349;
"History of the United Nations War Crimes Comission and the Development of the Law of War". London, 1948, p. 303;
J. J. Heydecker, J. Leeb. Der Ntirnberger Prozess. Bilanz der Tausend Jahre. Koln - Berlin, 1958, S. 91;
П. С. Ромашкин. Военные преступления империализма. М,. 1953, стр. 238;
Ф. И. Кожевников. Великая Отечественная война Советского Союза и некоторые вопросы международного права. М., 1954, стр. 173;
Н. С. Мерзляков. Понятие преступления против человечества (канд. дисс). М., 1952, стр. 65.

132.  H. Kelsen. Will the Judgment in Nuremberg Trial Constitute a Precedent in International Law. - "International Law Quarterly", 1947, vol. I, N 2, p. 153;
M. Belgion. Victor's Justice. Chicago, 1949, p. 98;
D. Hoggan. War Criminals. - "South Atlantic Quarterly", 1946, p. 415;
R. Niebuhr. Victor's Justice. - "Common Sense", 1946. Jan., vol. 15, N 1, p. 6;
H. Smith. The Nuremberg Trials. - "Free Europe", 1947, July, p. 202-203;
A. Knieriem. Nurnberg. Rechtliche und Menschliche Probleme. Stuttgart, 1953, p. 118;
F. H. Maugham. UNO and War Crimes, p. 18, 27, 34;
E. Davidson. The Death and Life of Germany. An Account of American Occupation. New York, 1959, p. 125-126;
J. A. Martinez. Los Procesos penales de la postguerra. Madrid, 1955, p. 418-419;
G. Brennech - Die Nurnberger Geschichtsentstellung. Tubingen, 1970, S. 17.

133. Sh. Gluek. The Nuremberg Trial and Agressive War. New York, 1946, p. 71-91;
J. A. Appleman. Military Tribunals and International Crimes. Indianapolis, 1954, p. 12-13;
A. L. Goodhart. Justice at Nuremberg. - "The Spectator", 1946, May 17, p. 505;
H. Stimson. The Nuremberg Trial. Landmark in Law. - "Foreign Affairs", 1947, vol. 25, N 2, p. 186, 189;
R. K. Woetzel. The Nuremberg Trials in International Law. London - New York, 1960, p. 175;
P. Calvocoressi. Nuremberg. The Facts, the Law and the Consequences. London, 1947, p. 16-17;
W. J. Bosch. Judgment on Nuremberg. American Attitudes toward the Major German War-Crime Trials. Chapel Hill, 1970, p. 4.

У. Босх, в частности, отмечал: "За 20 лет, прошедших после окончания Нюрнбергского процесса, по крайней мере в 30 монографиях юристов-международников рассматриваются трибунал, лондонский устав и нюрнбергские принципы. Из них 21 юрист высказывается в пользу суда, шесть осуждают его и три излагают факты без комментариев. Из 17 статей, появившихся в "American Journal of International Law", 12 авторов одобряют (иногда с некоторыми уточнениями), три осуждают юридическую процедуру и два отказываются вынести суждение относительно Нюрнберга" (W. Bosch. Op. cit., p. 40).
 

---

Часть рисунков принадлежит Российскому Государственному архиву кинофотодокументов (РГАКФД)

---

Сетевое издание подготовили учащиеся московской гимназии №1543
Николай Крашенинников, Константин Печенежский и Даниил Поспелов

---

---

Июнь 2005